Город Змей
Шрифт:
Койя выбирает куклу — это кукла Амы — и дотрагивается треснувшим ногтем до ее макушки. Аму сотрясает сильная дрожь, но она берет себя в руки и невозмутимо смотрит на королеву подземных инков.
— Когда Дорак сломал куклу, проткнув ее сердце, — продолжает Койя, — он уничтожил ее тело, но не душу. Чтобы это произошло, сердце другой куклы тоже должно было остановиться. Пока этого не случилось, душа этого призрачного существа оставалась в нашем распоряжении и могла быть вызвана в любое время.
Я хмурюсь:
— Но ты сказала, что были необходимы мужчина
— Вернуть к жизни — это не то же самое, что создать, — говорит Койя. — Мы не можем создавать новые существа без ватанов, но можем воссоздать тех, кто был раньше. Таким образом, мы воскресили Паукара Вами, когда нам понадобился номинальный вождь, чтобы поставить его во главе Змей. И Аму Ситуву — когда нам понадобилось завлечь Капака Райми.
— Можете сказать нам, как вы это делаете? — мрачно спрашивает Райми.
— Хорошие фокусники никогда не выдают свои секреты, — не спрашивая королеву, со смехом отвечает священник. — А мы очень хорошие фокусники.
— Ну что же, — бормочет Райми, — тут есть некий извращенный смысл. Теперь понятно, почему Дораку всегда приходилось ждать день или около того, чтобы появились его Аюмарканы, — Койя должна была внести свою магию в другую куклу. И это объясняет то, что вы здесь, — он обращается к Аме и Вами, — в своем первоначальном обличье. Ваши куклы никогда не стареют, и, поскольку их использовали те, кто воскрешал вас, вы всегда будете выглядеть так, как сейчас, сколько бы раз вас ни воссоздавали.
— Разве они не могли иметь одну куклу вместо двух? — спрашивает Ама. — Я понимаю, что нужна была кровь двоих — ватана и Койи, — но я не вижу смысла в дубликатах кукол.
— Мы могли использовать одну куклу, — говорит священник, — что мы и сделали с Капаком Райми, поэтому вы не видите его куклу ни на одном из подносов. Но, создавая кукол-близнецов, мы наделили наших ватанов функцией контроля над их творениями.
— Вы позволили им думать, что это они командуют парадом, — говорит Райми, — хотя все это время вы дергали за веревочки.
— Конечно, — улыбается виллак.
— Есть еще одна вещь, которую я понимаю с трудом, — вмешивается Паукар Вами. — Каждый раз, когда я не подчинялся вашим приказам, вы уничтожали мое тело с помощью магии. Вы это делали, протыкая сердце моей куклы?
— Нет. Существуют другие способы демонтировать Аюмаркана. Отрывая у куклы голову, мы делаем человека вялым и инертным. Когда же голова снова прикреплена и проведены необходимые процедуры, жизнь может быть восстановлена. Сердце куклы продолжает биться до тех пор, пока не будет проткнуто. В это время Аюмаркана можно восстановить. В случае, если оно проткнуто, это конец — душа никогда больше не может быть вызвана снова.
Мой отец во все глаза смотрит на свою куклу. Я знаю, о чем он думает, — если он завладеет ею, священники больше не смогут заявить на него свои права. Он станет волен делать все, что захочет. К сожалению для него, Койя тоже прочла его мысли. Она берет его куклу и подносит к своим чудовищным
— Удаление головы у куклы также объясняет, как мы держим наши творения в пределах города, — самодовольно говорит виллак. — Дорак думал, что его Аюмарканы не могут существовать вне этих границ, но, за исключением Капака Райми, это не так. Причина того, что большинство никогда не пробовало это делать, состоит в том, что мы уничтожали их плоть каждый раз, когда они покидали город. Это был наш способ их контролировать.
Ама пристально смотрит на священника:
— Значит, я могу уйти? Мое тело не разрушится?
— Только Райми связан. Мы знаем, что не можем убить его, раз Дорак умер, поэтому мы предприняли шаги, чтобы гарантировать контроль над ним, физически привязав его к городу. Остальные из вас всегда могли свободно покидать город после нашего разрешения.
Пока Ама и Райми переваривают все это — моего отца данная информация не касается, он может идти, куда ему угодно, — виллак обсуждает что-то с королевой, потом говорит:
— Теперь вы знаете, как появились и почему. — Он поворачивается к Райми: — Ты также имеешь дополнительную причину действовать заодно с нами, так что мы теперь не ждем проблем с твоей стороны.
— Это почему же? — скептически отзывается Кардинал.
— Твоя женщина. — Священник жестом указывает на Аму. — Ты однажды принес ее в жертву, когда посчитал это необходимым. Но, объединившись с нами, ты сможешь сберечь ее, и не только для этой жизни. Когда она дойдет до конца своего смертного пути, мы сможем воскресить ее. Она не станет бессмертной — ее кукла в конце концов разрушится, а вместе с ней и она сама, — но мы можем обещать вам тысячу лет быть вместе, а может быть, и дольше.
Взгляд Райми смягчается, он смотрит на Аму, ожидая ее ответа, который приходит быстрее, чем он ожидает:
— Если ты хоть что-то чувствуешь ко мне, ты не станешь этого делать.
— Ты отказываешься от тысячи лет жизни? — с удивлением спрашивает Райми.
— Не обрекай меня на страдания, которые терпишь сам, Капак. Я не хочу возрождаться снова и снова. Одной жизни достаточно. Другие мне не нужны.
— А как насчет тебя? — обращается Райми к моему отцу. — Ты примешь их предложение?
— Если бы я стал после этого свободным, то принял бы, — задумчиво отвечает Вами. — Но быть рабом десять столетий… — Он качает головой. — Убивать мне никогда не наскучит, но быть у них на побегушках — это не для меня.
Райми смотрит на виллака и усмехается:
— Итак, мы все пришли к одному — пошел ты на хрен!
Лицо виллака темнеет.
— Значит, ты еще не усвоил наш урок, Кровь Снов. Нам снова придется связать тебя и…
Какой-то шум прерывает его. Слышатся громкие голоса и встревоженные крики мамакон около пещеры. Раздаются отдаленные звуки выстрелов. Священник спешит к полотну, закрывающему вход в пещеру, и отдергивает его. Через образовавшуюся брешь я вижу обнаженных жриц, окруживших небольшую группу взволнованных виллаков.