Город золотых теней

Уильямс Тэд

– В «Мистере Джи» есть такая комната, нам парни из школы рассказывали. Там такие вещи есть… ну, в общем, сплошные боженьки.

– Вещи? Какие?

– Ну, просто… поглядеть. – В глаза сестре Стивен старался не глядеть. – Но мы их не видели, Рени. Не нашли. Этот клуб, он внутри обалденно здоровый – ты просто не поверишь! У него словно и конца нет! – На мгновение глаза его зажглись: вспоминая красоты «Мистера Джи», он забыл, в каком положении оказался. Взгляд в сторону Рени напомнил ему об этом. – В общем, мы искали, искали, людей спрашивали – мне кажется, они там по большей граждане, но некоторые

совсем странные – но никто не мог сказать. А потом один обалденно жирный толстяк сказал, что пройти туда можно через комнату в подвале.

Рени подавила дрожь омерзения.

– Прежде чем продолжать, юноша, заруби себе на носу: ты никогдав это место не вернешься. Понятно? Смотри мне в глаза. Ни-ко-гда.

Стивен неохотно кивнул.

– Ладно-ладно, не буду. Так что мы потащились по этим промозглым лестницам – там как в стрелялке, чес'слово! – и нашли дверь. Соки ее открыл и… выпал.

– Выпал куда?

– Не знаю! Это было как большая дыра на ту сторону, а на той стороне дым и лампы синие.

Рени откинулась на спинку стула.

– Чья-то грязная садистская шуточка. Вас всех следовало шугануть хорошенько. Надеюсь, он не слишком напугался. Он использовал «левый» костюм школСети, как вы двое?

– Нет. Свой домашний. Дешевка нигерийская.

Та самая, что стоит в соседней комнате. Как нищие дети могут быть такими снобами?

– Тогда головокружение или симуляция падения ему не грозит. Все с ним в порядке. – Рени сощурилась. – Ты меня слышал? Ты больше ни разу не полезешь в это место, иначе никогдане пойдешь к Эдди и Соки и не получишь сетевого времени – а не только до конца месяца.

– Что? – Стивен возмущенно вскочил. – Мне нельзя в сеть?

– До конца месяца. Скажи спасибо, что я не пожаловалась отцу, а то бы ты ремнем получил по хитрой черной заднице.

– Уж лучше это, чем без сети, – пробурчал Стивен.

– Получишь и то и другое.

Отправив ворчащего и ноющего брата в комнату, Рени соединилась со своей рабочей библиотекой – проверив предварительно, нет ли в электронной почте посланий от миз Бундази, обвиняющих политех в жульничестве и обмане, – и вызвала файлы по фирмам Внутреннего Района. «Мистер Джи» был зарегистрирован как «игорный дом и клуб развлечений только для взрослых». Владела им некая развлекательная корпорация «Веселый жонглер», а назывался он поначалу «Улыбка мистера Джинго».

Ложась спать, Рени пыталась отогнать видения обветшалого фасада клуба, башенок, похожих на вытянутые черепа дебилов, окон, напоминающих внимательные глаза. И сложнее всего было выбросить из памяти подергивавшиеся над дверью огромные губы и ряды сверкающих зубов – вход без выхода.

СЕТЕПЕРЕДАЧА/МУЗЫКА: Дрон «больше чем прежде».

(Изображение: глаз.)

ГОЛОС: Музыка «ганга-дрон», по словам одного из ее ведущих исполнителей, в этом году станет «больше, чем прежде».

(Изображение: половина лица, поблескивающие зубы.)

ГОЛОС: Аятолла Джонс, который поет и играет на нейрокифаре в дрон-группе «Ваш первый сердечный приступ», сказал нам:

ДЖОНС: Мы… это… будет… крупно. Чертовски крупно. Больше, чем…

(Изображение:

переплетенные пальцы – множество колец, косметические тесемки.)

ДЖОНС:… чем прежде. Никакого надувательства. По-настоящему крупно.

Глава 2

Летчик

Кристабель Соренсен была неопытной вруньей, но практика добавляла ей умения.

Вообще-то, она не была скверной девочкой, хотя однажды ее рыбка умерла, потому что она несколько дней забывала ее покормить. Лгуньей она себя тоже не считала, но иногда было проще попросту не говорить правду. Поэтому когда мать спросила, куда она идет, Кристабель улыбнулась и ответила:

– У Порции есть «Выдромир». Это новая игра, и в ней словно по-настоящему плаваешь под водой, только можно дышать. И еще там есть король Выдр и королева Выдра…

Мать махнула рукой, останавливая поток объяснений.

– Вот и хорошо, милочка. Только не оставайся у Порции долго – папа собирался прийти на обед. Наконец-то.

Кристабель улыбнулась. Папа слишком много работал – так говорила мама. У него важная работа: он заведует службой безопасности Базы. Что это такое, Кристабель точно не знала. Папа у нее – некто вроде полицейского, только служит в армии. Но не носит форму, как военные в фильмах.

– А можно нам съесть мороженое?

– Если вовремя придешь домой и поможешь мне лущить горох, то получишь и мороженое.

– Ладно.

Кристабель вприпрыжку выбежала на улицу. Когда дверь за ее спиной автоматически заперлась со знакомым щелчком, девочка рассмеялась. Некоторые звуки такие смешные.

Она знала, что База отличается от других городов, которые она видела в сетевых шоу, и даже от городов в остальных районах Северной Каролины, но не знала почему. Здесь тоже были улицы, деревья, парк и школа – даже две школы, потому что, кроме обычной школы для детей вроде Кристабель, чьи родители жили на Базе, имелась еще школа для взрослых, куда ходили военные, мужчины и женщины. Все папы и мамы ходили на работу в обычной одежде, ездили на машинах, подстригали лужайки, приглашали друг друга на обеды, вечеринки и барбекю. Но на Базе было и кое-что такое, чего не имели обычные города, – двойной ряд электрифицированной ограды вокруг, отделяющей его от переполненного гамачного городка за рощей, и три домика, называющиеся «контрольными пунктами», мимо которых должны проезжать все въезжающие сюда машины, – но всего этого казалось недостаточно, чтобы сделать городок Базой, а не обычным, нормальным местом для житья. Другие дети из школы тоже прожили на Базе всю жизнь, как и Кристабель, но и они этого не понимали.

Кристабель свернула налево, на Уиндикотт-лейн. Если бы она и в самом деле направлялась к Порции, ей следовало бы пойти направо, поэтому она была рада, что перекрестка из дому не видно и мать, даже если бы наблюдала за ней, все равно бы этого не увидела. Как-то странно говорить маме, что она идет в одно место, а идти совсем в другое. Кристабель знала, что так поступать плохо, но не очень плохо, и это наполняло ее возбуждением. Всякий раз, когда она так поступала, ее охватывало трепетное ощущение новизны, словно она становилась новорожденным жеребеночком с дрожащими ножками, которого видела по сети.