Город золотых теней
Шрифт:
Рени была сетевиком так долго, что очарование этого места для нее стерлось совершенно. Как и ее брат, она открывала для себя сеть одновременно с реальным миром и еще в далеком детстве научилась жить в обоих. Стивена еще интересовала сеть ради сети, но Рени потеряла даже чувство новизны. Ей не нравилось даже ходить по магазинам, и везде, где возможно, она просто повторяла предыдущий заказ.
Ксаббу же был еще младенцем в этом виртуальном царстве – но младенцем взрослым, напомнила себе она, внимательным и мудрым, каким бы примитивным ни казалось его образование ей с ее предрассудками
Ксаббу остановился перед одним из внешних дисплеев магазина и помахал Рени, приглашая поглазеть на рекламу. Рени покачала головой. Хотя сим ее спутника стоял неподвижно перед сверкающим фасадом, она знала, что Ксаббу втянут в семейную мелодраму, в ходе которой грубоватому, но в глубине души доброму отцу раскроют глаза на радости приобретения домашнего развлекательного центра «Криттапонг» с функцией множественного доступа. Наблюдая, как маленький сим бушмена поворачивается, отвечая невидимым собеседникам, Рени вновь ощутила себя ответственной за него – и ей вдруг стало стыдно. Но через пару минут Ксаббу встряхнулся, как промокший пес, и отошел.
– Ну что, – спросила Рени, – осознал суровый-но-в-сущности-добрый папаша свою ошибку?
– Что это за люди?
– Это не люди. В сети настоящих людей называют «граждане». А ты видел марионеток – искусственные подобия людей. Симуляции реальности, как эти магазины и сам универмаг.
– Они не настоящие? Но я разговаривал с ними, и они мне отвечали.
– Это лишь усложненная реклама. И они не такие умные, какими кажутся. Попробуй, вернись и спроси Мамулю о восстании в Соуэто или втором президентстве Нгосане. Скорее всего она так и продолжит просвещать тебя об удобствах проекции на сетчатку.
Ксаббу подумал.
– Тогда они… как призраки. Бездушные.
Рени покачала головой.
– Душ у них нет, верно. Но «призраки» в сети – это нечто иное. Я об этом когда-нибудь еще расскажу.
Они двинулись по улице, скользя над тротуаром со скоростью пешехода, чтобы иметь возможность спокойно осмотреться.
– А как отличить граждан от марионеток? – спросил Ксаббу.
– Это не всегда легко. Если очень интересно – спрашиваешь. Согласно закону ответить обязан каждый – марионетки в том числе. И отвечать надо правду, хотя, я уверена, это правило часто нарушается.
– Это… пугающая мысль.
– Да, привыкнуть к ней нелегко. Но мы делаем вид, что пришли за покупками, так что идем… если только тебя не оскорбила эта реклама.
– Нет. Довольно интересно. А папаше следовало бы заняться спортом. У него нездоровый цвет лица.
Рени рассмеялась. Они вошли в магазин, и Ксаббу изумленно вздохнул.
– Но снаружи это крохотная лавочка! Опять волшебство?
– Всегда помни, что все это – только иллюзия. Фасадное пространство в Лямбдамаге дорого, так что витрины большинства магазинов маленькие, но сам коммерческий узел находится не по другую сторонувитрины,
Она оглядела просторный и очень шикарный торговый зал. Слышалась тихая музыка, которую Рени поспешно заблокировала, – сигналы на подсознанку могли подаваться самыми разными способами, а она вовсе не желала, выйдя из магазина, обнаружить, что купила какую-нибудь дорогую цацку. Стены и пол иллюзорного магазина покрывали изящные абстрактные узоры; сами товары размещались на низеньких пьедесталах и, казалось, светились изнутри, как священнные реликвии.
– Замечаешь, что окон нет?
Ксаббу послушно огляделся.
– Но ведь, когда мы входили, по обе стороны двери была прозрачная витрина.
– Только снаружи. Витрины – это эквивалент страницы в каталоге, сделать их несложно. А вот показывать, что творится в Лямбдамаге перед фасадом магазина, намного сложнее и дороже, да вдобавок отвлекает покупателей. Поэтому внутри окон нет.
– И покупателей тоже. Это не слишком людное место.
– Как посмотреть. Заходя, я не изменила параметры по умолчанию. Если ты помнишь с прошлой недели урок по терминологии, это…
–… Параметры, которые вы получаете, если не укажете иначе.
– Именно. Для магазинов это обычно означает «в одиночестве перед товаром». Если мы захотим, то можем увидеть тех клиентов, которые позволяют себя увидеть. – Рени шевельнула пальцами, и в зале на мгновение проявилось полдюжины склонившихся над пьедесталами симов. – Если захотим, можем прямо сейчас вызвать продавца. Или, если мы проторчим здесь достаточно долго, он проявится сам, чтобы помочь нам выбрать.
Ксаббу скользнул над полом к ближайшему тускло поблескивающему пульту.
– Это образцы товаров?
– Некоторых из товаров. Мы можем изменить их набор или осмотреть только те вещи, которые нас интересуют. Мы можем вообще убрать торговый зал и просматривать текстовый каталог с иллюстрациями. Боюсь, обычно я так и поступаю.
– Живущий у родника не видит снов о жажде. – Ксаббу тихонько рассмеялся.
– Еще одна поговорка твоего народа?
– Моего отца, – поправил бушмен и протянул короткопалую руку к одному из пультов, тонкому прямоугольничку, удобно ложащемуся в симулированную ладонь. – Можно потрогать?
– Да, но осязать его ты сможешь лишь постольку, поскольку позволит костюм. У нас, боюсь, довольно примитивное снаряжение.
Ксаббу повертел пульт в руках.
– Я чувствую его вес. Впечатляет. И в экране отражаемся мы! Хотя, как я понимаю, это не более реальность, чем та вода, что вы создали на нашем первом занятии.
– Да, хотя над этим кто-то трудился куда дольше, чем я над той лужей.
– Добрый день, граждане. – Рядом появилась симпатичная чернокожая девушка на пару лет моложе Рени. Ксаббу виновато отпрянул, и она улыбнулась. – Вас интересуют устройства персонального доступа?