Город Зверя(сборник фантастических романов)
Шрифт:
Когда Манфред Рорсейн сел за стол, старик покинул комнату.
Вздохнув, Манфред принялся читать завещание, нервно постукивая пальцами по столу. Оглашением должен был заняться Янек Ульсенн, но лихорадка, последовавшая за несчастным случаем, еще не отпускала его. Он лишь сейчас смог приподняться с носилок, наблюдая за кузеном взглядом, исполненным злобы и беспокойства.
— Что там? — нетерпеливо спросил он.
— Немного не то, что мы ожидали, — не отрываясь от чтения, ответил Манфред. На его губах играла легкая улыбка.
— Почему этот человек находится
— О нем упомянуто в завещании, кузен.
— Читай, Манфред, — откинувшись на спину, произнес Ульсенн.
— Завещание Петра Рорсейна, Главного корабельного лорда Фризгальта, — начал Манфред. — Рорсейн мертв. Ульсенны правят.
При этом Манфред бросил ехидный взгляд на жалкую фигуру Янека.
— «Да буду спасен я, мое имущество и корабли, которые настоящим завещанием должны быть разделены поровну между моей дочерью и моим племянником. Сим я дарую командование шхуной «Ледовый дух» капитану Арфлейну из Брершилла, дабы он повел ее к Нью–Йорку, курсом, обозначенным на картах, которые я тоже оставляю ему. В случае, если капитан Арфлейн найдет город Нью–Йорк и живым возвратится во Фризгальт, он станет полновластным обладателем «Ледового духа» и всего груза, привезенного на нем. При этом моей дочери Ульрике и племяннику Манфреду следует сопровождать капитана Арфлейна в его путешествии. Капитан Арфлейн будет иметь власть над каждым, кто пойдет с ним. Петр Рорсейн из Фризгальта».
Вновь приподнявшись, Ульсенн посмотрел на Рорсейна.
— Старика скрутила лихорадка. Он был безумен. Забудьте об этом условии. Отошлите Арфлейна — разделите имущество согласно завещанию. Неужели вы решитесь на еще одно безумное плавание сразу же после неудачи, постигшей нас? Несчастье несет новую беду.
— Клянусь Ледовой Матерью, каким ты стал суеверным, кузен! — усмехнулся Манфред. — Ты прекрасно знаешь, что, отступив хотя бы от одного пункта завещания, мы не сможем вступить во владение. Подумай, как выгодна наша смерть. Моя доля плюс доля твоей жены сделают тебя влиятельнейшим правителем Восьми Городов.
— Я пекусь не о своем состоянии. Я сам достаточно богат. Я хочу сохранить жизнь своей жене!
Вспомнив, как Ульсенн оставил в страхе свою жену во время охоты, Манфред вновь улыбнулся.
Смерив юношу злобным взглядом, Ульсенн, задыхаясь, откинулся на подушки.
Поднявшись, Ульрика произнесла с ничего не выражающим лицом:
— Лучше отнести его в постель.
Подняв носилки, Арфлейн и Манфред пошли за Ульрикой по темному коридору к спальне Ульсснна, где того приняли слуги и уложили в кровать. С белым от боли лицом, почти теряя сознание, он продолжал бормотать о безумном завещании старого Рорсейна.
— Интересно, решится ли он сопровождать нас? — улыбнулся Манфред, выйдя из комнаты. — Вероятнее всего, он скажет, что здоровье и обязанности лорда вынуждают его остаться.
Они вместе вернулись в одну из комнат жилой части дома. Стены ее были украшены яркими картинами, кругом стояли кресла и кушетки, представляющие собой деревянные и фибергласовые рамы с натянутыми на них шкурами
Манфред остался стоять.
— Я должен идти, чтобы объявить завещание дяди, по крайней мере, большую его часть, — сказал он. — Для этого мне придется подняться в верхнюю часть города и прокричать слова завещания в мегафон. Фризгальт почтил смерть Петра Рорсейна трехдневным трауром.
После ухода Манфреда Ульрика не изъявила желания, как ожидал Арфлейн, остаться в одиночестве. Напротив, она приказала слугам принести горячий хесс.
— Выпьете немного, капитан? — тихо спросила она.
Кивнув, Арфлейн с любопытством посмотрел на нее. Она поднялась и прошлась по комнате, как бы разглядывая картины на стене, которые были ей знакомы до мельчайших подробностей.
Наконец Арфлейн не выдержал.
— Не следует думать, что вы поступили плохо, леди Ульсенн.
Повернувшись, она изумленно подняла брови.
— Что вы имеете в виду?
— Вы не бросили своего отца. Мы все думали, что он уже полностью оправился. Он сам говорил нам об этом. Вы не виноваты.
— Благодарю, — с легкой иронией в голосе произнесла она, наклонив голову. — Не уверена, что я чувствую себя виноватой.
— Прощу прощения, я подумал так, — ответил он. Подняв голову, она посмотрела ему в глаза. Отчаяние и страх наполнили ее взгляд.
Поднявшись, он шагнул ей навстречу и крепко взял ее за руки.
— Вы сильный человек, капитан Арфлейн, — прошептала она. — Я слабая.
— Вовсе нет, — с трудом произнес он.
Мягко высвободив руки, она села на кушетку. Вернувшийся слуга поставил на небольшой столик бокалы и кувшин с хессом и удалился. Налив напиток в бокал, она протянула его Арфлейну. Он стоял рядом с ней, держа в руках бокал, и смотрел на нее с нежностью во взгляде.
— Я подумал, что у вас много общего с отцом, — произнес он. — Сила, например.
— Вы совсем не знали моего отца, — напомнила она тихо.
— Думаю, что достаточно хорошо узнал его. Вы забыли, что я видел его, когда он умирал в одиночестве. Именно силу, такую же силу, какую я вижу в вас, я заметил в нем. Иначе я просто бы не стал его спасать.
Она вздохнула. Ее золотые глаза наполнились слезами.
— Возможно, вы ошибаетесь, — сказала она.
Сев рядом с ней, он покачал головой.
— Вся сила вашей семьи досталась вам. Впрочем, как и се слабость.
— Какая слабость?
— Богатое воображение. Оно влекло его в Нью–Йорк, а вас на китовую охоту.
Ульрика благодарно улыбнулась.
— Если это попытка успокоить меня, капитан, то она имела успех.
— Я успокоил бы вас еще больше, если бы…
Он не хотел говорить этого, не хотел брать ее руки в свои, но все–таки сделал и то и другое. Однако она не сопротивлялась, и хотя лицо ее оставалось задумчивым и серьезным, она не казалась оскорбленной.
Теперь уже Арфлейн заволновался, вспомнив, как обнимал ее на льду. Она залилась румянцем, но по–прежнему позволяла держать себя за руки.