Города красной ночи
Шрифт:
Доктор отправляется на рынок
Доктор Пирсон был благоразумным наркоманом и ограничивал себя тремя уколами в день, полграна на каждый укол – благодаря этому он мог не скрываться. К концу восьмичасового рабочего дня он бывал склонен к небрежности, поэтому, когда он получил этот срочный вызов, он надеялся, что всё это не займет слишком много времени и не приведет к сверхурочной работе. Конечно, он всегда мог сунуть полграна под язык, но это было накладно; кроме того, он любил лежать в постели, когда вмазывался, и чувствовать, как волна
– Похоже на корь, доктор.
Доктор посмотрел с неприязнью на лицо мальчика. Он терпеть не мог детей, подростков и животных. Слово «симпатичный» отсутствовало в его эмоциональном словаре. На лице мальчика были красные кляксы, но для кори они были слишком велики…
– В общем, положите его сюда, сестра, что бы это ни было… подальше от других пациентов. Меня не волнует, если они заразятся, но так положено по правилам.
Мальчика вкатили в палату. Пальцами, холодными от омерзения, доктор откинул простыню, обнажив мальчика до талии, и заметил, что на том не было штанов.
– Почему он голый? – рявкнул он на санитаров.
– Он такой и был, когда его подобрали, доктор.
– Ну, можете что-нибудь на него надеть… – Он снова повернулся к санитарам. – Что вы здесь встали? Убирайтесь! А вы, сестра, на что вы там пялитесь? Выпишите палату в изоляторе.
Он всегда начинал беситься, когда его подобным образом доставали, но стоило ему уколоться, и он приобретал холодное обаяние дохлой рыбы. Доктор повернулся к мальчику, лежащему на кровати. Его долг врача был ясен – Гиппократ сурово указал на простыню.
– Ну, полагаю, придется мне взглянуть на твою маленькую голую зверюшку.
Он опустил простыню до колен мальчика. Член был эрегирован, ярко-красные гениталии и прилегающие зоны выглядели, словно надетое на голое тело красное бикини.
Доктор отшатнулся, как от жалящей змеи, но было уже поздно. Семя попало на тыльную сторону его ладони, прямо на обнаженные суставы пальцев. Он вытер руку с возгласом отвращения. Позже он вспомнил, что ощутил легкий трепет, которого в тот момент не заметил, такое отвращение внушало ему человеческое тело – он сам не понимал, почему он выбрал профессию медика. К тому же этот развратный ребенок оттягивал его встречу с иглой.
– Ты, гнусная маленькая тварь! – рявкнул он. Мальчик захихикал. Доктор натянул на него простыню до подбородка.
Он мыл руки, когда вошла медсестра с носилками и санитаром, чтобы забрать мальчика в изолятор. Доктор принюхался.
– Боже мой, что это за запах?.. Не знаю, что это такое, сестра, но это жуткая гадость. У него, похоже, какой-то сексуальный бред. И при этом он ужасно пахнет. Назначьте полный курс… кортизон, разумеется – это, может быть, аллергическая реакция, которой особенно подвержены рыжеволосые животные – и обычные антибиотики… Если половое возбуждение продолжится, без сомнений применяйте морфин.
Доктор порывисто вдохнул воздух и прижал носовой платок
– Уберите это вон отсюда! (Он всегда вместо «пациент» говорил «случай».) У вас есть тифозная кровать в изоляторе? – спросил он.
– Нет, сейчас нет.
– В общем, этого не должно здесь оставаться.
Он едва успел устроиться поудобней в постели после укола, когда зазвонил телефон. Звонил главврач.
– Кажется, у нас эпидемия, Пирсон. Весь персонал срочно вызван в больницу.
«Неужели этот развратный мальчишка?» – думал он, одеваясь, собирая сумку и спеша в больницу. Возле проходной он увидел полицейский кордон.
– Пожалуйста, доктор, вот сюда, возьмите вашу маску.
– Я помогу вам надеть ее, доктор.
Проворная молодая девушка в непонятной униформе потерлась об него своими сиськами самым неприличным образом. И прежде, чем она надела на него маску, он понюхал воздух и понял: да, тот самый развратный мальчишка.
Внутри была какая-то сцена из Данте: носилки вплотную друг к другу в коридорах, сперма, заливающая простыни, стены и потолки.
– Осторожней, доктор. – Болтливая старая нянька вовремя поймала его руку. – Ставьте одну ногу точно перед другой, доктор, вот так, правильно… Какой ужас, доктор, престарелые пациенты мрут, как мухи.
– Не хочу слушать никаких обобщений, сестра… проводите меня в мою палату.
– Что ж, доктор, можете занять северо-восточное крыло, если хотите, вот тут.
Все виды совокуплений предстали перед ним, все самое отвратительное, что только можно себе вообразить. Некоторые обматывали друг другу шеи наволочками и полотенцами, устраивая своего рода ужасные поединки. Поскольку спятившие пациенты могли удушить друг друга (в этот момент доктор едва не поскользнулся на дерьме), он велел санитарам изолировать их, но никаких санитаров под рукой не было.
– Начнем с морфия и экстракта кураре, сестра.
– Сожалею, доктор, все запасы морфия израсходованы на престарелых пациентов. У них в самом конце начинаются такие кошмарные спазмы, доктор.
При этих ужасных словах доктор побледнел как смерть. Он рухнул на пол в обмороке, его лицо покрылось красными кляксами. К тому времени, как с него сняли одежду, все его тело уже было поражено болезнью, и спонтанные оргазмы следовали один за другим.
Впоследствии доктор Пирсон поправился – благодаря своей наркомании – и стал работать на фабрике консервов над какой-то общественно полезной проблемой.
Наша политика – смерть
Приглушенное помещение недоступного для посторонних конференц-зал. Доктор Пирсон сидит во главе стола, перед ним – бумаги. Он начинает говорить сухим и невыразительным академическим голосом.
– Уважаемые сотрудники Департамента, я собираюсь прочесть доклад о предварительных экспериментах с вирусом Б-23… Предполагается, что этот вирус возник в Городах Красной Ночи. Красное зарево, вспыхнувшее в ночном северном небе, было некоторой формой радиации, породившей эпидемию, известную как Красная Лихорадка, этиологическим носителем которой, как выяснилось, и является вирус Б-23.