Города в полете
Шрифт:
— Имея возможность предлагать этот товар, мы легко справимся со Служителями и с любой другой звездной системой. Любая депрессия будет нам нипочем, мы сами будем устанавливать цену и диктовать свои условия.
— Докажи! — прокричал кто-то.
— Это очень просто. У нас тут около трехсот городов. Давайте объединимся. У каждого есть какие-то уникальные знания. Впервые в истории такое количество Отцов Города собрались в одном месте. Это же относится и к организациям, занимающимся научными исследованиями в самых разных областях. Если мы обменяемся между собой имеющейся информацией, призовем все наши интеллектуальные ресурсы, то, по крайней мере, на тысячу лет вырвемся вперед в своем технологическом развитии по сравнению с остальной галактикой. Какого-нибудь эксперта можно купить очень дешево, почти задарма, но ни один эксперт — н и о д и н г о р о д и л и д а ж е п л а н е т а — не смогут сравниться с тем, что у нас будет.
— Человеческие знания, джентльмены, — это совершенно бесценная монета, универсальная монета. Подумайте только, в нашей галактике около восьмидесяти пяти миллионов развивающихся миров, которые с удовольствием заплатят за с о в р е м е н н ы е знания. А мы, как никто другой, объединившись, сможем их предоставить. Даже Земля останется на целое столетие позади. Земляне — и те будут гоняться за нами, предлагая самую высокую цену.
— У меня вопрос! — послышался выкрик из задних рядов.
— А, это вы, Дрезден-Саксония, я не ошибся? — сказал Амальфи. — Слушаю вас, мэр Шпект.
— Вы уверены, что объединение технологий и есть решение нашей проблемы? Вы же сами сказали, что прямолинейные, однозначные подходы — это прерогатива машин. Старинные теоремы Геделя-Черча утверждают, что никакое множество машин не может достичь значительного превосходства над человеческим мышлением. Создатель машины прежде, чем сконструировать ее, сам должен добиться выполнения той функции, для которой она предназначена.
— Это что, семинар? — требовательно спросил Король.
— Давайте-ка…
— Давайте-ка сначала выслушаем! — прокричал кто-то.
— После сегодняшних беспорядков…
— Пусть продолжают. Они дело говорят!
Амальфи подождал еще несколько секунд и сказал:
— Да, мэр Шпект. Продолжайте.
— Я уже почти все сказал. Машины не могут сделать то, о чем вы говорите. Не зря же именно мэр контролирует работу Отцов Города, а не наоборот.
— Совершенно верно, — согласился Амальфи. — Я не утверждаю, что подсоединение всех Отцов Города друг к другу автоматически решит все наши проблемы. Во-первых, само подсоединение мы должны произвести очень осторожно. Это сложная технологическая задача. Если мы ошибемся и соединим их неправильно, то вместо накопления знаний может произойти их исчезновение. Этот пример как раз подтверждает правоту ваших слов: машины не могут решить эту задачу, поскольку они не описываются количественными отношениями.
— Именно это я и имел в виду, когда говорил о сложности нашей задачи. Кроме того, если нам все-таки удастся объединить знания всех машин, мы еще должны правильно их интерпретировать. Без этого воспользоваться ими нам не удастся.
— Но на это потребуется много времени. Очень много. Нашим инженерам придется постоянно контролировать процесс извлечения знаний. Они должны будут наблюдать за Отцами Города, иначе мы не будем иметь уверенности в том, что машины смогут воспринять передаваемую информацию. Насколько нам известно, память их ничем не ограничена, но это только предположение. На практике его еще никто не проверял. Инженерам предстоит оценить полученные результаты, сверить свои оценки с машинными, чтобы устранить вероятные логические ошибки. Возможны даже такие противоречия, которые не будут разрешены в рамках машинной логики. Потребуется обстоятельное сопоставление всех выводов и допустимых следствий, а их будут тысячи…
— На это уйдет более двух лет, возможно, даже лет пять. И то мы получим только предварительные результаты. Отцы Города выполнят свою часть работы за каких-нибудь несколько часов, остальное время уйдет на аналитические процессы, которые без человеческого разума просто не выполнить. Но когда все будет закончено, хозяевами галактики будем мы.
— Замечательный ответ, — сказал Шпект. Говорил он довольно тихо, и все-таки каждое его слово со свистом пролетало во влажном от пота воздухе, словно крохотный снаряд. — Джентльмены, я думаю, что мэр безымянного города прав.
— Черта с два! — завопил Король, выдвигаясь на помосте на передний план и разрывая на пути влажный воздух. — Кому понравится сидеть сложа руки целых пять лет, изображая из себя ученого, пока Служители заставляют нас копаться в помойках?
— А кому понравится быть разорванным на куски? — резко возразил кто-то. — Кому охота воевать с Землей? По крайней мере, не мне. Я буду держаться от земных полицейских как можно дальше. По-моему, Бродяги еще не потеряли способность мыслить здраво.
— Полицейские! — завопил Король. — Они храбрые, только когда нападают на города поодиночке. А что будет, если т ы с я ч и городов пойдут к Земле? Кому они предъявят свои обвинения? Если бы вы оказались на их месте, стали бы вы выискивать в такой толпе отдельных субъектов, чтобы объявить им о нарушении закона или о том, что они не соблюдают условия какого-то ерундового контракта? Неужели подобная глупость и есть тот здравый смысл Бродяг? Если это так, то я это покупаю.
Вы ведете себя как наивные цыплята — вот в чем ваша беда. Вас сегодня отшлепали, а вы и испугались. Что, больно? Неженки вы чертовы. Неужели не ясно, что законы существуют именно для того, чтобы защищать в а с, а не отщепенцев вроде Служителей. Но позвать полицию сюда мы не имеем возможности: для этого полицейских слишком мало. К тому же здесь они как раз и разобрались бы с нами поодиночке, припомнив каждому все его грехи. А мирный марш на Землю — это совсем другое дело. Мы все вместе потребуем, чтобы нам вернули то, что принадлежит нам по праву. В этом случае они не смогут добраться до каждого из нас в отдельности. Но вам страшно! Бедняжки. Вы предпочитаете торчать в джунглях и умирать по одному!
— Нет, только не это!
— И не мы!
— Когда выступаем?
— То-то же, — удовлетворенно прорычал Король.
— Буда-Пешт, вы хотите решить все нахрапом. Вопрос еще не закрыт, — сказал Шпект.
— Хорошо, — согласился с ним Король. — Я хочу, чтобы все было по правилам. Давайте голосовать.
— Голосовать мы еще не готовы. Вопрос пока открыт.
— Ну? — промычал Король. — Вы, там, на помосте. Хотите еще что-нибудь сказать? Вы тоже боитесь голосования, как Шпект?
Амальфи, сохраняя достоинство, выдержал паузу.
— Я все сказал и готов принять исход голосования, — сказал он. — Мне, правда, кажется, что лично для нас поход на Землю будет совершенно невозможен: наш спиндиззи не выдержит. Так что, если большинство выберет марш, мы в нем участия не примем. В общем, я все сказал. Считаю, что лететь к Земле — это самоубийство.
— Один момент, — не успокаивался Шпект. — Прежде, чем приступить к голосованию, я все же хотел бы знать, от кого поступили предложения. Буда-Пешт мы хорошо знаем. А кто вы?
На какое-то мгновение в тронном зале воцарилась мертвая тишина.