Городская акварель
Шрифт:
Весь цирк наполняется каким-то звуком, похожим на одновременный всхлип десятков людей. На многих лицах страх.
Но в эту секунду оказывается, что над ареной и на ней самой происходит
Затем по цирку проносится громкое «А-а-ах!», и дирижер опускает палочку – можно дать литавровый всплеск, потому что прыжок Верховцева завершается тем, что теперь они с Фраем вдвоем висят на трапеции. Сперва оба как-то неуклюже перебирают ногами и руками, но уже через секунду как будто в крепком объятии, а затем и в акробатической позе держатся за трапецию одной рукой, синхронно выбросив другую в приветствии!
Цирк ликует, все тонет в бравурном марше и аплодисментах. Трапецию опускают, все участники
На обратном пути Лика молчала, она все никак не могла отойти от пережитого. Лев Андреевич ее не торопил, не заговаривал, не расспрашивал, просто вел ее за руку домой. Наконец девочка подняла на него глаза и сказала:
– А как ты думаешь, тому Верховцеву на платформе было страшно прыгать вниз, на трапецию с Фраем, ведь он мог мимо пролететь, например, трапеция-то раскачивалась!
– Я думаю, он не успел об этом подумать. Он просто пришел Фраю на помощь. Иначе он не мог поступить, я уверен, – спокойно сказал Лев Андреевич.
– Но все-таки он сильно рисковал… Что, если бы он ударился о трапецию как-нибудь: и сам бы ушибся, и тому бы не помог. – Лика помолчала. – И Фрай упал бы головой вниз и разбился бы, а Верховцев бы висел на страховочном тросе, как те девушки-гимнастки.
Конец ознакомительного фрагмента.