Городская фэнтези 2010
Шрифт:
Максима все-таки Николай убил, это точно. Об этом сейчас все говорят, словно так и знали: всегда он убивцем был и только случая ждал. А особо ретивые на него еще и сестренкину гибель вешают: урод, мол, и псих полный этот ваш Коля. Да и вообще все они уроды, компания эта. Раз один за другим перемерли…
А кто правду знает — тот молчит.
— Как догадался-то?..
Как ни готовился Николай к прилетевшему из темноты вопросу, тот прозвучал для него совершенно неожиданно. Парень вздрогнул, едва не отскочив, и обернулся, сунув
Максим медленно отлепился от подъездной стены, постепенно проявляясь в слабом, долетающем от детского садика свете. В ночной тишине гулко бухало сердце Николая. Макс улыбнулся и сделал к нему еще пару шагов.
— Не подходи, тварь… — просипел Николай, пригибаясь, словно для броска.
— Да я и не думаю. — Макс остановился, лениво откинул назад волосы, и Николай в очередной раз ужаснулся невероятной грации и пластике его нечеловеческих мышц. — Если не хочешь, конечно, не отвечай. Глядишь — может, сам смекну…
Николай попятился. Максим развел руками:
— Убегать? Ну, ты чего? Не для того, полагаю, ты меня искал, чтобы убечь? Так выкладывай, с чем пришел…
Левой рукой Максим выдернул из кармана целлофановый пакет, а правой невероятно быстро расстегнул «молнию» ветровки. Жужжание «молнии» отбросило Николая еще на несколько шагов назад, а в его руках блеснули стволы обреза.
— Сдохнешь ты сегодня, гад! — выплюнул он. — Вот зачем!
Максим неодобрительно покачал головой, убирая куртку в пакет.
— Вид голого мужчины тебя не сильно смутит? В наше время приходится быть бережливым и осторожным, — поучительно произнес он, расстегивая рубашку.
Николай вскинул обрез, целясь в голову. Макс улыбнулся и отвел взгляд, возясь с пуговицами.
— Еще пара минут, и я так и не узнаю, как ты догадался, башковитый… — Рубаха тоже отправилась в пакет. — А ведь прохладно, не находишь?
Николай дрожащим пальцем взвел курки. Максим расстегнул ширинку.
— Ты что, дурачок, на самом деле не понял? — Он скинул кроссовки и быстро стянул штаны вместе с плавками. — Беги, дурень, последний шанс даю. Ты, видать, не за того меня принимаешь… Что я тебе — маньяк какой-нибудь, что ли? Беги… — добавил он более низким голосом, засовывая джинсы в пакет.
Николай почувствовал, как его начинает бить дрожь, и обеими руками стиснул ружье, не спуская голого парня с прицела. Макс вдруг запрокинул голову, его повело, словно схватила судорога, и он вскинул скрюченные пальцы к лицу.
— Теперь понял? — Максим опустил лицо, и Коля взглянул в багрово-красные, отражающие луну зрачки.
Зверь улыбнулся, проведя языком по клыкам.
— А ты, сука, понял?! — неожиданно для себя прошипел Николай. — Ты если такой умный, в стволы загляни!
Максим, тело которого теперь менялось прямо на глазах, вдруг замер, пристально глядя на обрез. Затем пронзительно взвизгнул, клацнув клыками, и мгновенно исчез в темноте.
Коля нажал на левый спуск. Обрез выплюнул пулю, и подъездную площадку окутало облако дыма. Николай бросился бежать, лихорадочно оглядываясь по сторонам, запинаясь о бордюры и путаясь в кустах. Голос Максима, искаженный до неузнаваемости, бежал наперегонки с ним, прилетая со всех сторон:
— Убить меня захотел?! Беги, человек, беги!
Огромный собачий силуэт мелькал то здесь, то там, и Николай заметался, во все стороны размахивая обрезом. По его лицу катились слезы, перемешиваясь с ледяным потом. За спиной когти заскребли асфальт, тяжелое горячее дыхание обожгло затылок, и Николай стремительно обернулся, левой рукой закрывая голову, а с правой выпуская последний заряд в подкатившуюся смертельную темноту.
Выстрел прогремел оглушительно, парня отбросило отдачей, все снова окутало дымом, а затем раздались два крика — полный боли вопль Николая и дикий рев подстреленного зверя, в агонии пытающегося лапами разодрать себе живот и достать пулю.
Николай вскочил, прижимая изодранную руку к груди, и машинально вскинул разряженное оружие, огромными от ужаса глазами вглядываясь в катающегося при смерти огромного волка.
Через пару минут зверь замер, широко раскинув метровые лапы в луже черной крови. Николай посмотрел вниз, на собственную кровь, заливающую штаны, и опустил обрез. Волк еще раз дернулся и неожиданно начал меняться.
Заткнув ружье за пояс, Николай ухватил Максима за ледяную лодыжку и с трудом потянул в темноту.
Вот жалеете вы парня, Макса-то. Пузо из обреза издырявили, а после еще и надругались — сожгли труп, значит. Человека вам жалко, получается, парня молодого, крепкого и красивого. А что бы вы сказали, если бы Максим не совсем человеком был? Говорите, и котенка жалко? Верно… Только вот у котенка нет злобы такой, чтобы по ночам лунным людей резать да по кусочкам поедать. А ведь тем вечером Наталья не одна из Академгородка возвращалась. С парнем со своим, с любимым, в котором души не чаяла… Так вот и было. А люди до сих пор озираются, через лес только компаниями ходят.
Вот услышишь вещи такие, только призадуматься и остается. Да вы сюда сядьте, тут нагрело солнышком, тепло, а я вот здесь… Ага. Так почти все и рассказал уже. Ну, еще последнее, пожалуй.
История-то наша про любовь была, про молодых, значит, которых при всех наветах всем Шлюзом оплакивали и жалели. Померли, получается, наши любящие друг друга, вместе, как в сказках. Сердца у них, мол, остановились…
Сейчас уже говорить можно, не вернется баба-то, а первое время все как один крестились да отмалчивались. Светка их… сгубила. Тут сказать «убила» язык не повернется. Сгубила, и все тут. Отняла души, словно кости из тела выдернула, вот и обмякли молодые, жизнь потеряли. И я вам так скажу: дай-то бог им сейчас, после смерти, души свои обрести, чтобы на том свете успокоения найти да мира, а то ведь еще и не так бывает…