Городские легенды (авторский сборник)
Шрифт:
— Похоже на то. У тебя нет лупы?
Она протянула ее мне, и я проверил номер среднего дома. Один сорок два. В точности, как на моей фотографии.
Теперь за дело взялась Эми. Она позвонила другу, который работал в конторе регистрации земельных участков. Тот перезвонил через полчаса и сообщил нам имя человека, который владел этим участком в 1912 году, когда была сделана моя фотография: Эдвард Дикинсон. В сороковые Дикинсоны продали дом, и с тех пор он неоднократно переходил из рук в руки.
Мы проверили телефонную книгу, но там оказалось больше сотни
— Вполне естественно, — сказала Эми, — раз они продали дом пятьдесят лет назад.
Меня так и подмывало сорваться с места и побежать к тому кварталу на Грассо, где стоял дом, — сколько раз я проходил мимо, и ни разу даже не глянул ни на него, ни на соседние дома, — но сначала надо было побольше разузнать о Дикинсонах. Эми показала мне, как обращаться с микрофишами, и скоро я уже просматривал старые выпуски «Ньюфорд стар» и «Дейли джорнал», выбирая в них разделы местных новостей и колонки светской хроники.
Первая фотография Эдварда Дикинсона обнаружилась в выпуске «Дейли джорнал» от 21 июня 1913 года. На ней он стоял рядом с ректором университета Батлера на церемонии открытия чего-то. Я посмотрел на свою фотографию и нашел его там, сзади и слева от Сэм.
Теперь, когда я напал на нужный след, меня охватило форменное неистовство. Одну за другой я выхватывал микрофиши, вставлял их в проектор, с лихорадочной поспешностью выписывал всякое упоминание о Дикинсонах. Эдвард оказался биржевым маклером, одним из немногих, кто благополучно пережил не одно крушение фондового рынка и не остался без штанов. В те времена денежные мешки жили в Нижнем Кроуси, в основном на МакКенит, Грассо и Стэнтон-стрит. Эдвард появлялся в газетах не реже раза в месяц: он встречался с деловыми партнерами, посещал светские сборища, устраивал благотворительные балы, обедал с политическими деятелями и так далее. И только добравшись до выпуска «Ньюфорд стар» от 29 октября 1915 года, я почувствовал, что у меня опустились руки.
Фотография, вот что меня добило: Сэм с мужчиной, который был мне знаком. Я видел его раньше. Он и был тот самый призрак, который вышел из прошлого и украл ее у меня. Надпись под снимком извещала о помолвке Томаса Эдварда Дикинсона, сына известного городского предпринимателя, с Самантой Рей.
На моей фотографии Сэм Дикинсона с остальными не было — возможно, он как раз снимал. Но здесь он был. Настоящий. Рядом с Сэм. Пропустить его я не мог.
В те времена еще не умели заставлять фотографии лгать.
Странный звон раздался у меня в ушах, пока я до рези в глазах вглядывался в фотографию. Стало тяжело дышать, футболка вдруг словно села на несколько размеров.
Не знаю, чего я ожидал, но только не этого. Наверное, думал, что выясню, кто эти люди на снимке, и окажется, что женщина, похожая на Сэм, — это Гертруда такая-то, которая ни на день не разлучалась со своей семьей. Я не ожидал, что на самом деле найду Сэм. Я не ожидал, что призрак окажется настоящим.
Ошеломленный, я отложил микрофишу и закрыл машину.
— Джорди? — окликнула меня Эми, когда я проходил мимо ее стола. — С тобой все в порядке?
Помню, я кивнул и пробормотал что-то неразборчивое насчет перерыва. Подхватил скрипку и направился к выходу. Как я нашел тот адрес на Грассо-стрит, не знаю, помню только, что стоял и смотрел на дом Дикинсонов.
Кому он принадлежал теперь, я не имел ни малейшего понятия; я не очень-то вслушивался в слова Эми после того, как она сказала, что Дикинсоны его продали. Дом сравнительно недавно отремонтировали, так что вид у него был не совсем такой, как на фотографии, но под всякими новомодными штучками все равно угадывались контуры старого здания.
Я уселся на обочину, пристроил футляр со скрипкой на коленях и уставился на дом. В ушах опять зазвенело. Футболка по-прежнему казалась слишком тесной.
Я не знал, что делать дальше, поэтому просто сидел и смотрел, пытаясь осознать неопровержимые факты. Никаких сомнений в том, что Сэм была на самом деле, как и в том, что призрак из прошлого ее похитил, у меня не осталось. Снова накатило ощущение потери, точно все это случилось только что, а не три года тому назад. Но больше всего меня страшила вот какая мысль: если она и призрак существуют, то что еще может оказаться реальным?
Я закрыл глаза, и заголовки бульварных газетенок запрыгали на изнанке моих век стробоскопическими вспышками причудливых образов и слов. Мир Джилли — тот, в котором нет ничего невозможного. Удастся ли мне к нему приспособиться, я не знал. Мне нужны границы и правила. Мне нужны шаблоны.
Немало времени прошло, прежде чем я поднялся и пошел в кафе «У Кэтрин».
Первый вопрос, который задала мне Джилли, едва я появился в дверях, был:
— Ты Джека видел?
Мои скачущие мысли мешали мне понять, кого она имеет в виду. Наконец до меня дошло, и я помотал головой.
— Он не был сегодня у Святого Павла, — продолжала Джилли, — а ведь он всегда там, и в дождь, и в ведро, и зимой, и летом. Вчера только подумала, что вид у него неважный, и вот...
Я отключил звук и сел за свободный стол, пока у меня не подкосились ноги. Ощущение потери ориентации, которое впервые возникло, когда я увидел фото Сэм на микрофише, то накатывало, то отступало вновь. Сейчас оно как раз достигло наивысшей точки, так что мне даже сидеть было трудно, не говоря уже о том, чтобы слушать Джилли. Едва одурь начала проходить, я снова включил звук.
... сердечный приступ, как он позовет на помощь? Он ведь говорить не умеет.
— Я его вчера видел, — сказал я и сам подивился, как спокойно прозвучал мой голос. — Около полудня. По-моему, с ним все было в порядке.
— Правда?
Я кивнул:
— Я встретил его у пирса, он сидел на берегу реки и кормил уток. Погадал мне.
— Правда?
— Джилли, ты как пластинка заезженная.
Неизвестно почему, но мне вдруг стало легче.