Городские легенды
Шрифт:
– Он не был сегодня у Святого Павла, – продолжала Джилли, – а ведь он всегда там, и в дождь, и в ведро, и зимой, и летом. Вчера только подумала, что вид у него неважный, и вот…
Я отключил звук и сел за свободный стол, пока у меня не подкосились ноги. Ощущение потери ориентации, которое впервые возникло, когда я увидел фото Сэм на микрофише, то накатывало, то отступало вновь. Сейчас оно как раз достигло наивысшей точки, так что мне даже сидеть было трудно, не говоря уже о том, чтобы слушать Джилли. Едва одурь начала проходить, я снова включил
– …сердечный приступ, как он позовет на помощь? Он ведь говорить не умеет.
– Я его вчера видел, – сказал я и сам подивился, как спокойно прозвучал мой голос. – Около полудня. По-моему, с ним все было в порядке.
– Правда?
Я кивнул:
– Я встретил его у пирса, он сидел на берегу реки и кормил уток. Погадал мне.
– Правда?
– Джилли, ты как пластинка заезженная.
Неизвестно почему, но мне вдруг стало легче.
Ощущение, что я вот-вот ударюсь в панику, ослабело, а потом и вовсе прошло. Джилли пододвинула стул и уселась напротив меня, локти на столе, подбородок в ладонях.
– Ну расскажи, – попросила она. – Почему ты это сделал? И что он тебе нагадал?
И я рассказал ей обо всем, что случилось с тех пор, как я встретил Джека. Пока я говорил, ощущение потери ориентации пару раз возникло и прошло, но в основном я держался молодцом.
– Черт подери! – сказала Джилли, когда я закончил.
Она прижала к губам ладонь и торопливо обвела глазами зал, но никто из посетителей, кажется, не обратил на нее внимания. Она протянула через стол руку и накрыла ею мою ладонь.
– Ну теперь-то ты веришь? – спросила она.
– Разве у меня есть выбор?
– И что ты собираешься делать?
Я пожал плечами:
– А что тут сделаешь? Я узнал то, что хотел узнать, – теперь мне надо как-то научиться жить с этим знанием и со всем, что оно за собой тянет.
Джилли долго ничего не отвечала. Просто держала меня за руку и излучала утешение, как умеет только она одна.
– Ты мог бы найти ее, – сказала она наконец.
– Кого? Сэм?
– Кого же еще?
– Она, наверное… – Я поперхнулся словом «умерла» и остановился на более нейтральном: – Ее, наверное, нет уже в живых.
– А может, нет, – сказала Джилли. – Она, разумеется, уже состарилась. Но разве не лучше взять и выяснить, как думаешь?
– Я…
Мне вовсе не так уж хотелось знать, жива она или умерла. А если жива, то и встречаться с ней мне тоже не слишком хотелось. Что нам сказать друг другу?
– Ну хотя бы подумай над этим, – сказала Джилли.
В этом она вся: слово «нет» никогда не было для нее ответом.
– Я сменяюсь в восемь, – сказала она. – Хочешь, встретимся?
– Зачем? – спросил я вяло.
– Я думала, может, ты поможешь мне найти Джека.
Почему бы и нет, подумал я. В конце концов, я уже почти эксперт по поиску людей. Впору визитки заказывать: «Джорди Риделл, частный детектив, скрипач».
– Ладно, – ответил я.
– Отлично, – сказала Джилли.
И тут же подскочила
К тому времени, когда смена Джилли подошла к концу, я уже почти совсем пришел в себя, но легче мне не стало, наоборот, я мучился виной. Все дело в призраке и Сэм. Однажды я от нее уже отрекся. Теперь мне казалось, будто я предаю ее снова. Зная то, что я знал – фото с объявлением о помолвке из старого номера «Ньюфорд стар» опять промелькнуло перед моими глазами, – я чувствовал себя странно. Я чувствовал себя как ни в чем не бывало и потому испытывал вину.
– Не понимаю, – сказал я Джилли, когда мы с ней шагали по Баттерсфилд-роуд по направлению к пирсу. – Сегодня днем я прямо на части разваливался, а теперь мне так…
– Спокойно?
– Ага.
– Это потому, что ты наконец перестал сражаться с самим собой и поверил в то, что произошло на твоих глазах, в то, что тебе запомнилось. Отказ верить – вот что тебе больше всего вредило.
Она не добавила «Я тебе говорила», но в этом не было нужды. Эти слова и так эхом звучали у меня в голове, еще увеличивая бремя вины, которое я таскал за собой. Если бы тогда я выслушал ее непредвзято, то… что бы тогда было?
Не пришлось бы проходить через все это снова?
Мы пересекли Лейксайд-драйв и мимо закрытых ларьков, где торговали сувенирами и уцененкой, вышли на пляж. Когда мы поравнялись с пирсом, я повел ее на запад, к тому месту, где в последний раз видел Бумажного Джека, но тот больше не сидел у реки. Одинокая утка подняла к нам исполненный надежды взгляд, но никому из нас и в голову не пришло захватить с собой хлеба.
– Ну вот, Сэм я нашел, – сказал я, по-прежнему больше озабоченный собственными мыслями, чем поисками Джека. – Она либо умерла, либо стала глубокой старухой. Предположим, мы с ней встретимся – и что дальше?
– Ты завершишь круг, – сказала Джилли. Она оторвала взгляд от воды и посмотрела на меня, ее лицо проказливой феи было серьезно. – Знаешь, как говорят кикаха: все по кругу. Ты выскочил из круга, который символизировал твои отношения с Сэм, раньше, чем он полностью обернулся вокруг своей оси. И пока ты не завершишь поворот, покоя тебе не будет.
– И как я узнаю, что поворот окончен? – спросил я.
– Узнаешь.
Она отвернулась прежде, чем я успел сделать шаг назад, к пирсу. При свете дня здесь было людно и шумно, он кишел туристами и местными жителями, желающими расслабиться и отдохнуть; ночью он переходил в безраздельное владение подростков, которые носились на роликовых досках или просто ошивались тут от нечего делать, да бездомных: алкашей, старух кошелочниц, бродяг и прочей подобной публики.