Горох в стенку (Юмористические рассказы, фельетоны)
Шрифт:
– Не имеется! Не имеется! - хором подтвердили Пенлеве, Муссолини, Келлог, Штреземан и прочие.
– Великолепно! - воскликнул Чемберлен. - В таком случае не будем терять драгоценного времени и приступим к делу. Кто желает высказаться?
– Я желаю высказаться, - бойко встал американец Келлог. - Прежде всего надо составить план...
– Ви-но-ват! - забеспокоился француз Пенлеве. - Виноват, прошу без намеков!
– И никаких тут намеков, - смутился Келлог. - Дайте досказать, какой план...
– Нет-с, уж вы, будьте
– Господа, прошу без личных выпадов. Призываю вас к порядку. Беру слово для внеочередного заявления: дело в том, что куда-то румын исчез, боюсь, как бы он из передней шубы не унес, вы, господа, за ним посматривайте. Ну-с, кто еще желает высказаться?
– Разрешите мне, - сказал Пенлеве. - Как представитель великой Франции, заявляю, что прежде всего надо заставить СССР заплатить долги. Это безобразие, когда не платят долгов!
– Да, ужасное свинство, - заметил Келлог.
– Виноват. Вы, кажется, что-то сказали?
– Вот именно, сказал, что свинство не платить долгов.
– Это намек?
– Хорошенький намек, ежели некоторые державы набрали в кредит миллиардов на пять, а потом и хвостиком прикрылись.
– Прошу оградить меня от неуместных выпадов! - закричал Пенлеве, багровея. - Можете подавать в суд. Суд разберет.
– Можно и без суда, - сипло заметил Цанков, небрежно играя веревкой.
– А вас не спрашивают. Молчали бы лучше. Наделали делов, а теперь веревочкой забавляетесь. Тоже хорош гусь! Чуть было всех не закопал. Повеса несчастный!
– Господа! Внеочередное заявление! Где румын?.. Ах, виноват, вот он... Вы посматривайте за ним все-таки. Ну-с, кто следующий?
– Я бы хотел, - прошептал Штреземан, - предложить как можно скорее снять...
– И не предлагайте, - прервал его Чемберлен, - все равно не снимем.
– Да нет, я бы предложил сначала снять...
– Не снимем! Не снимем! И не заикайтесь. Сегодня с вас снимешь военный контроль, а завтра Гинден...
– Да нет же! Скатерть со стола предлагаю снять. А то вот они как-то подозрительно смотрят. Того и гляди, сопрут-с.
– Кто они?
– Они-с. Малая Антанта-с. Хи-хи.
– Следующий!
– Господа! Внеочередное заявление! У меня портсигар свистнули. Где румын? Уже нету. Только что тут крутился! Простите, я сейчас...
– Э, нет! Уж вы, будьте добры, посидите, а то, как некоторые, наберут на память миллиардов в кредит до среды, а потом ищи ветра в поле.
– Господа, призываю вас к порядку. Кто следующий?
– Я, - заявил Муссолини. - Деловое предложение. Предлагаю СССР вывозить в Италию хлеб, а то Америка берет втридорога!
– Пр-р-рошу без намека.
– Господа, мне кто-то дал по морде.
– Тише! Тише! Не все сразу! У кого еще заявления?
– У меня заявление: румын шубы унес. Бежим!
И шумной толпой
"На таком блоке можно повеситься!" - с тоской подумал Чемберлен, оставшись один.
1925
НЕ ЖИЗНЬ, А ЖЕСТЯНКА!
В Варшаве, в одном из огородов по Смольной улице, найдены два пакета, содержавшие кило сильного взрывчатого вещества, две капсюли к гранатам и два фитиля.
Газеты высказывают предположение, что пакеты предназначались для взрыва здания штаба.
Несомненно, что в данном случае налицо подготовка новой провокации.
Из газет
– Собачья жизнь! - пробормотал польский охранник пан Шпиковский, уныло приклеивая некрасивую рыжую бороду. - Не жизнь, а жестянка! Тьфу! Кстати, о жестянке. Как бы не забыть. Эй, Маринка! Там, в буфете, на третьей полке справа, два фунта динамита в жестянке. Так ты принеси. Да парочку капсюлей захвати, - может, пригодится. Осторожнее! Осторожнее! А то все бомбы мне там переколотишь.
Взяв узелок с динамитом под мышку, пан Шпиковский вышел на улицу.
– Собачья жизнь, - бормотал он, - куда бы этот узелок положить? Гм! Ума не приложу.
Мимо пана Шпиковского пробежала веселая толпа детишек. Они приплясывали и громким хором пели:
Человек, и зверь, и пташка
Все берутся за дела:
С бомбой тащится шпикашка,
Появясь из-за угла!..
– Уже, начинается! - горько улыбнулся пан Шпиковский. - Детишки и те дразнят. Собачья жизнь! Эх, пойтить, что ли, коммунисту какому-нибудь подбросить?
– Здравствуйте! Тут живет товарищ Карл?
– Здравствуйте. Тут. А что такое?
Пан Шпиковский конспиративно подмигнул и похлопал легонько по узелку.
– Тут ему посылочка маленькая, хе-хе... - сказал он, понизив голос. Из Коминтерна, знаете ли. Совершенно секретно. В собственные руки. Разрешите, я оставлю?
– Гоните его к черту! - раздался голос из глубины квартиры. - Шляются тут каждый день с бомбами... В шею его! Хорошенько! Надоело, право!
– Я что... я ничего... - забормотал пан Шпиковский. - Не хотите, как хотите! Я ж не навязываюсь... Не беспокойтесь, я сам. Тут всего девять ступе... Тр-рр... Гоп... Спустили. Пойду куда-нибудь на фабрику, авось там...
Пан Шпиковский, воровато оглядываясь, подобрался к фабричным воротам, сунул узелок в лавочку и торопливо побежал прочь.
– Эй! Борода! Бомбы потерял!
Пан Шпиковский сделал вид, что не слышит.
– Борода! Бомбы обронил! Эй, дядя! А-ген-т! Бомбы, говорю, возьми!
Пан Шпиковский растерянно обернулся. Его догонял рабочий с узелком.
– Получай свое барахло. Много вас тут возле фабрики валандается... Катись.
"Пойду и взорву гимназию", - уныло подумал пан Шпиковский, шагая по дороге.