Гороскопы всегда врут [СИ]
Шрифт:
— Да родились мы с ним, оказывается, в один день и час. Я уже по его наколкам на пальцах понял, что он из тех еще, — Спирин усмехнулся и пояснил. — Приходил он недавно, бар на Пархоменко хочет открыть.
— Ну да, я знаю. Он уже подкатывал ко мне с предложением оформить его, — кивнул головой Кривошеев.
— Согласился?
— Да, с ним лучше не ссориться.
— Что так? — Виктор интересовался все больше, но из Федора информацию наоборот, приходилось тащить чуть ли не клещами.
— А как с ним ссориться? Вся Володарка под его контролем. Ребята у него серьезные, я ведь там живу, все вижу. Обычно они пасутся в кафе «Парус», реже в «Аяле».
— Да ты что, боишься его? —
— Как тебе сказать?.. Неприятный он человек, убьет и глазом не моргнет.
— Значит, старых замашек он не оставил? — подвел итог Виктор.
— Нет, что ты! Я как-то поинтересовался у одного его бойца, сосед мой по лестничной клетке. Что вы, дескать, на него чуть ли не молитесь? А он говорит: "Да ты что, такая голова, все наперед просчитывает, ты еще нас услышишь". Парниша хорошо поддатый был, так что не врал.
Разговор перекинулся на другие темы, вскоре Спирин стал прощаться.
Перед уходом он снова остановился перед незаконченным портретом девушки и подумал о том, что художник явно переборщил с этим изумрудно-хрустальным цветом ее глаз. Таких в природе просто не бывает.
Ничего из того, что Федор сказал о его "астрологическом брате", Спирин не забыл. Он не стал бы связываться с этим уголовником, но Гринев постарался ускорить свою смерть, хотя, конечно, сам этого и не знал.
Глава 7
Пока они ехали на машине до города, Спирин спросил водителя Гринева:- Виталь, а как он познакомился с этой девицей? Ты-то уж должен знать.
Водитель улыбнулся. Высокий, с виду флегматичный парень с горбоносым продолговатым лицом и светлыми короткими волосами, Виталий был типичным представителем особой касты людей — личный шофер большого начальника. Кроме того, что он классно крутил баранку, Виталий обладал достаточным терпением чтобы допоздна ждать своего шефа, редко приезжающего домой раньше восьми часов вечера, а самое главное: умел держать язык за зубами. А ведь личный шофер порой знает о своем боссе всю подноготную, то, о чем только догадываются жена, любовница или прокуратура.
— Ну, как же, при мне было. Ехали с дачи, смотрим, машина стоит, «пятерка», цвет «сафари», а из-под капота такие ножки торчат! Петрович сразу в стойку, как спаниель на дичь, кричит: "Тормози!" Пока я с зажиганием возился, он девице мозги пудрил. Закадрил он ее еще тогда, довольный был до ужаса. Учись, говорит, Виталя, пять минут и готово.
Шофер усмехнулся. Виталя и сам был не дурак «проехаться» по женской части.
— Да только не хрен ли так на свидания ездить? — продолжал водитель. — Пару часов покувыркаются, а потом он ей или колечко, или цепочку подарит. Золотую, конечно, и не самую дешевую.
Спирин удивился. Он догадывался, что девицы кидались на шею господина мэра не за красивые глаза, но в какую же сумму обходилась Гриневу такая любовь?
— И сколько же раз они встречались за неделю? — спросил он.
— Когда раз, когда два. По разному. Он созванивался с ней.
— Сколько же он на нее тратил?
— Ну, считай — каждая побрякушка от миллиона до трех. Я ведь их все покупал, когда здесь, когда в центре, в «Алмазе».
— Понятно, — кивнул головой Виктор. Сумма, что получилась после всех расчетов, превышала месячный оклад господина мэра раза в три. То, что Гриневу перепадало со стороны, Спирин знал, как знал и сколько. Но еще Виктор знал и то, что на все это положила свою властную руку жена мэра. За какие-то два года мэр сделал дочери и сыну квартиры в областном центре, обоим поменял машины, да и сам не бедствовал. Теперь же, после слов Виталика, эта сумма возрастала многократно. Откуда у него эти деньги? Додумать он не успел, подъехали к зданию морга.
На крыльце как раз стоял Володька Беленко, главный патологоанатом, и с чувством покуривал сигарету. С ним Спирин был хорошо знаком, поэтому официальничать он не стал, просто пожал медику руку и спросил:
— Ну что там?
— Что тебя конкретно интересует, Виктор?
— В божеский вид привести его сможете?
Беленко отрицательно покачал головой.
— Нет, ты что! Две пули в лицо, там месиво.
— Да, хреново, — вздохнул Спирин.
— Что, хотели соблюсти приличия?
— Конечно, — кивнул Спирин и стал прощаться. В этот момент за спиной у Беленко открылась дверь, и на крыльцо вышел худой мужчина лет пятидесяти, в сером халате, с перевязанными черной ленточкой длинными волосам. Сверкнув золотыми зубами, он обратился к врачу.
— Начальник, угости подчиненного порцией никотина.
— Вечно у тебя, Зубок, сигарет нет, — возмутился Кулик. — За такие деньги, что ты огребаешь за свои манипуляции со жмуриками, ты, Зубок, должен кубинские сигары курить, и нас еще всех угощать.
Заместитель мэра машинально бросил взгляд за спину санитара, в открытую дверь и тут же пожалел об этом. На большом столе, обитом нержавейкой, лежало то, что еще три часа назад было его непосредственным начальником. Уже ехали обратно, а перед глазами Виктора все стояла изуродованная жестоким свинцом голова Гринева. И поневоле ему вспомнилась их последняя встреча.
Спирин знал, что должно было произойти, и работать не мог. Бумаги с утра лежали нетронутыми, на телефонные звонки он отвечал нехотя, чаще просил перезвонить на днях, отменил все запланированные встречи. Просто сидел и ждал. Наконец открылась дверь, Виктор как раз смотрел на часы, ровно одиннадцать, на пороге стоял мэр. Гриневу этой весной стукнуло пятьдесят шесть, высокого роста, широкоплечий, с абсолютно седой, белоснежной шевелюрой, Анатолий Петрович был, как говорят, мужик еще в силе. Единственное, что ему не удалось сохранить, так это лицо. В молодости он был красавцем, Спирин видел его фотографии: курносый парень с широким, чисто русским лицом. Но затем Анатолий Петрович как-то сразу и очень резко постарел. Уже при первой встрече Спирин подумал, что Гриневу скоро на пенсию, а это было семь лет назад. Изрезанное морщинами, с большими мешками под глазами, с мелкими красными прожилками, это лицо словно состояло из кусков скверно сложенной мозаики. Такова была расплата за вечную нервотрепку начальственной деятельности, за три пачки сигарет, выкуриваемых Гриневым за день, и за неумеренное потребление чисто русского сорокаградусного средства для снятия стресса.
— Витенька, — ласковым голосом начал мэр, — я поеду на обед, буду после двух. Я попросил Ангелину переводить все звонки на тебя.
— Хорошо, Анатолий Петрович, — бодро ответил Спирин и внезапно почувствовал, как спина покрылась холодным потом. Между тем Гринев чуть подмигнул ему и, сделав на прощание «ручкой», закрыл за собой дверь.
Виктор знал, куда едет мэр. Строительство «охотничьего» домика курировал он сам. А еще Виктор знал о маленькой «слабости» господина мэра. Особую радость тому почему-то доставляли связи с молодыми, замужними женщинами. Об этом Анатолий Петрович проговорился ему сам, на свадьбе сына. Глядя на танцующую молодежь, уже изрядно поддатый Гринев обернулся к подсевшему на минутку Спирину и сказал с ухмылкой: — Молодежь, пляшут. Они ведь нас, стариков, уже и за людей не считают, — потом Гринев наклонился поближе и закончил уже смеясь. — А я им в ответ — рога!