Горожанки. Русская семейная традиция в ХХ веке

Залекер Екатерина

Февраль 1914 г. Иван Дмитриевич Сытин

Служащие типографии в советское время бережно сохраняли весь «хлам», оставшийся от царских времен: изображения святых и Царственной семьи, религиозную литературу. В корректорской же и до октябрьского переворота, и в советское время царила атмосфера почти семейной религиозности. Младшей подругой Ольги Ивановны Демидовой была Анна Романовна Изряднова – Демидовы высоко ценили эту «тихую скромную женщину» и пригласили ее быть крестной матерью их младшей дочери Алевтины (в метрике – Валентины), родившейся 7 (20) марта 1914 года. В «Выписи из метрической книги о родившихся за 1914 год», выданной Московской Вознесенской, за Серпуховскими воротами, церковью стоит: в графе «Имена родившихся» – «Валентина, в честь св. Валентины, праздн. церковью 16 июля», в графе «Кто совершал таинство крещения» – «священник Алексий Фаворский с причтом», в графе «Звание, имя, отчество и фамилия восприемников» – «крестьянка Рязанской губ., Ряжскаго уез., Подвисловской вол., с. Приянки Анна Романовна

Изряднова». В корректорской Изряднову считали не любовницей, а гражданской женой Есенина. Гражданские браки не осуждались. В московской среде гражданские союзы были в то время часто прочнее церковных. Демидовы сами переживали семейную драму: Ольга Ивановна, урожденная Чеснокова, состояла в церковном браке с мещанином Смирновым и ее брак с Демидовым также был гражданским. На обороте той же «Выписи из метрической книги» стоит постановление суда от 31 декабря 1917 (?) года: «дочь Валентина рождена супругами Демидовыми вне брака марта 7 дня 1914 года по определению Суда должна носить фамилию Демидова и отчество Алексеевна». При этом о взаимной любви Демидовых ходили легенды, известно даже, что заведующий «никогда не брал отпуск», чтобы его жена могла отдыхать два раза в год – за себя и за него, а в семье сто лет хранится предание о том, что, умирая, Ольга Ивановна «целовала мужу руки». Ольга Ивановна рано умерла от чахотки, оставив на руках мужа двух дочерей – старшую Соню и младшую Алевтину – Лялю. Сестра Алексея Матвеевича Демидова – Анна Матвеевна Соболева (в письмах к брату она подписывалась «Анхен»), переехавшая с мужем из Москвы в Харьков, – звала брата с детьми жить к ней, но писала при этом: «Я знаю, что тебе этот переворот невыносимо тяжел, тебе будет жаль оставить могилу Оли». Эта могила на Донском кладбище не сохранилась – у семьи в годы революции и гражданской войны не было средств на ее содержание, но Алексей Матвеевич Демидов и дочери, а потом внуки и правнуки навещали дерево, под которым лежит Ольга Ивановна. По воспоминаниям дочерей Демидова, «все женщины корректорской были в него влюблены». Через несколько лет после смерти Ольги Ивановны Алексей Матвеевич женился на Марии Петровне Кулебакиной – это был его третий и самый долгий брак. Родственные же отношения с Изрядновой сохранялись: Анна Романовна, а потом и ее сын Георгий, ровесник Ляли, по семейным рассказам, очень гордившийся своим отцом – поэтом Сергеем Есениным, бывали частыми гостями в доме Демидовых и много спустя после смерти второй жены Алексея Матвеевича.

Выпись из метрической книги

1900-е гг. Ольга Ивановна Демидова

1910-е гг. Демидовы на даче в Расторгуево. Сидят: Ольга Ивановна и Алексей Матвеевич с дочерью Соней. Сидит на перилах крыльца сестра Алексея Матвеевича Анна Матвеевна Соболева. Стоит за Демидовыми на верхней ступеньке няня Сони, предшественница Пелагеюшки (Анна?)

1910-е гг. Соня Демидова

1910-е гг. Соня и Ляля Демидовы после смерти матери

Детская книга сестер Демидовых, хранившаяся у Ляли. Передана в дар Музею Д. М. Карбышева

1914 год и для Есенина был важным годом: в декабре у него родился сын, в этом же году он впервые увидел опубликованными свои стихи – в детском журнале «Мирок». Как рассказывали дочери Демидова, Есенин показывал ранние произведения Алексею Матвеевичу и тот помог ему с первыми публикациями его стихов «в каком-то детском журнале» – упоминалось не стихотворение «Береза», вышедшее в январском номере, а февральские «Воробышки», но, очевидно, для публикации Демидовым были указаны оба стихотворения. Об этом говорилось как об известном факте, но вскользь – отношение к Есенину, особенно после его разрыва с Изрядновой, для которой он остался единственной любовью, было скептическое.

Что же представляла собой корректорская сытинской типографии на Пятницкой в те годы, когда в ней появился Есенин?

Февраль 1914 г. Анна Изряднова

Февраль 1914 г. Сергей Есенин

В первую очередь корректорская была в постоянном контакте с авторами печатавшихся в типографии книг. По воспоминаниям дочерей Алексея Матвеевича Демидова, у их отца был большой архив писем, уничтоженный после его смерти, в годы войны, корреспондентами были многие писатели того времени – дочерьми Демидова упоминались имена Льва Толстого и Максима Горького. Но если говорить о повседневной жизни, об общем духе, атмосфере корректорской, то ее определяли служившие здесь женщины.

В сборнике «Жизнь для книги» – достаточно авторитетном издании, включившем воспоминания Сытина и его современников, – опубликованы фотографии сытинских типографий, в том числе и «корректорской» [5] . Судя по снимку, в «корректорской» у Сытина не служило ни одной женщины: на фотографии мы видим большую комнату со специфическим верхним освещением и в ней – сидящих за столами несколько десятков мужчин. В действительности на фотографии (а она позаимствована из фотоальбома 1910 года) изображена не корректорская, а «рисовальня» [6] . Корректорская Сытина была преимущественно «женским миром». Попробуем представить образ типичной для последних предреволюционных лет женщины-корректора.

5

Сытин И. Д. Жизнь для книги. М., 1962. С. 30, 238–239.

6

Очерк издательской деятельности Товарищества И. Д. Сытина… С. 26.

Есенин работал подчитчиком у разных корректоров, в их числе и у Марии Петровны Кулебакиной. Ее образ сохранился в семейных преданиях (которые, разумеется, как и все предания, вариативны и недостоверны, но живо рисуют образ ушедшей эпохи и особенности ее повседневного быта).

Мария Петровна Кулебакина была дочерью известного московского учителя музыки (по другой версии – директора гимназии), давшего детям хорошее музыкальное образование. Петр Кулебакин был «почетным гражданином города Москвы» (очевидно, это было общеимперское почетное гражданство – одно из состояний городского сословия, приобретаемое по службе, привилегированная прослойка городских обывателей). Когда дочь Марии Петровны, Нина Алексеевна Демидова, рассказывала об этом внучатым племянницам – трем девочкам, она всегда шутливо подчеркивала, что «звание» это передается только по мужской линии («так что ты не сможешь его носить»). У Петра Кулебакина было пятеро детей, и когда он выбирал для покупки дачу, он выбрал ту, во дворе которой росло пять березок. Отпевание Петра Кулебакина совершал патриарх Тихон – об этом говорилось шепотом.

В молодости Мария Петровна считалась красивой женщиной («бабушка интересная была, говорят, у нее фигура была очень красивая»). На балу в гимназии она танцевала с кадетом Михаилом Тухачевским: на бал был приглашен Императорский кадетский корпус. (Поскольку Тухачевский был почти на десять лет моложе Марии Петровны и окончил кадетский корпус девятнадцатилетним юношей в 1912 году, можно предположить, что бал был в гимназии, где служил Петр Кулебакин, и его дочь была приглашена на него уже будучи выпускницей и взрослой девушкой.) Об этом факте Мария Петровна всегда с гордостью вспоминала, особенно когда Тухачевский стал маршалом. Когда маршал Тухачевский был репрессирован, родные подшучивали над ней: «Мария Петровна, с кем Вы танцевали на гимназическом балу?» Она с досадой отвечала: «Да ни с кем я не танцевала» или (как вариант): «Ну я же не знала, что он станет врагом советской власти». Маршал Тухачевский имел ценность в ее мире лишь как «блестящий поклонник».

Февраль 1914 г. Мария Петровна Кулебакина (30 лет)

1910-е гг. Мария Петровна Кулебакина

Икона Марии Петровны

Первым мужем Марии Петровны был офицер Белой армии, погибший на фронте. Венчание происходило в церкви Ивана Воина на Якиманке. Мария Петровна вспоминала, что для новобрачных были расстелены ковры «по всей дороге»: от дверей храма до выходивших на улицу ворот. К венчанию Кулебакиной корректорская Сытинской типографии подарила ей обеденный сервиз, который затем перешел в семью Демидовых и хранился в семьях трех дочерей Алексея Матвеевича. Когда сервиз вместе с новой женой переехал в дом Демидовых на Монетчиковском, Алексей Матвеевич, обедая за ним, шутил: «Можно было и подороже купить».

После смерти жены, решив ввести в дом новую жену и мать для девочек-сирот, Алексей Матвеевич Демидов выбрал Марию Петровну. Дочерям он объяснял: «Она добрая». Став женой Демидова после смерти Ольги Ивановны, она заменила девочкам мать, «деточки», впрочем, были очень свое нравны и мачеху третировали: «Она была простодушный человек, а они умные, с характером». Сохранилось письмо от сестры Алексея Матвеевича, адресованное жене брата, в котором она выражает сочувствие по поводу того, что «дети все же не делаются мягче и ближе» к ней: «Какой-то злой рок мешает этому!» «Бедная ты моя Маруся, – пишет она, – не горюй и не волнуйся. Очевидно, это все неизбежно. В таких случаях мне всегда приходят на память две строчки стихов Байрона, которые он писал своей жене во время тяжелых переживаний: „Склонись, пусть мимо пронесет. Пусть ураган свое возьмет“». Но для детей падчериц Марья Петровна стала любимой бабушкой. В семье Марию Петровну все называли «бабушкой»: внуки, зятья и невестки.

Падчерица Марии Петровны Ляля в детстве и юности писала стихи, повести, романы. Сестры вспоминали, как Ляля прятала ото всех каждое свое новое произведение «на Монетчиках» «за обоями», а Мария Петровна находила, тайком читала и потом спрашивала: «Лялечка, а когда же продолжение?», что возмущало девочку.

При своей доброте Мария Петровна была остра на язык, «ядовита»: она очень любила мужа падчерицы Ляли, немца по отцу – Валентина Леонардовича Залекера, но насмешливо называла его «адзельский барон», что зятя страшно злило. Скорее всего, ей и принадлежало определение «вербочный херувим», уязвлявшее Есенина.