Горожанки. Русская семейная традиция в ХХ веке

Залекер Екатерина

P. S. Ну хватит философствовать. Урок не время для писания стихов. Жду ответ Володя. 19.5 (?).31.

В «блистающее идеалом» «общество» Али Демидовой входил почитатель и знакомый Владимира Маяковского Дудуев, также оставивший в ее альбоме свои стихи:

Я,Маяковский, ваминедоволен.больше того,даже зол.Потому что поступок вашбессмыслен и воленПотому что отдал себяв пепельный сор.Уж не так страшноволны

быта синеютНе могли уж лодкипрочнее выбрать.Разбилась и черт с неюразве и без лодки[Нельзя, невозможно – зачеркнуто]трудненько выплыть?нет размякла «жилистая глыба»мозги размочила и сердце значит.Я не так еще вас крыл быЕсли б не был тоже так же начат.

Как известно, и в «школьной», и в «девической» культуре (как советской, так и дореволюционной) «важную роль <…> играли обычаи, регламентировавшие общение и вместе с ним весь неофициальный обиход» [8] , в их числе: ведение альбомов, обмен записочками на уроках, стихотворная переписка, шутливые подарки. Бытовое поведение представителей «общества», центром которого была Ляля, только что закончившая школу, свидетельствует о продолжении «девических» и «школьных» традиций – они поощрялись и поддерживались «взрослой» «мужской» частью слушателей корректорских курсов. Стихи курсистов – фрагмент той культурной среды, в которой в начале 1930-х годов формировались и «наивные», и профессиональные поэты.

8

Белоусов А. Ф. Институтки. Вступительная статья // Институтки: Воспоминания воспитанниц институтов благородных девиц / Составление, подготовка текста и комментарии В. М. Боковой и Л. Г. Сахаровой, вступительная статья А. Ф. Белоусова. М., 2001. С. 16.

Альбом для стихов, подаренный Юрием Домбровским Ляле Демидовой. На первой странице рукой Нины Алексеевны Демидовой надписано: «От Юрия Домбровского»

Стихи Домбровского, написанные, как утверждает семейное предание, на корректорских курсах в 1931 году, друг юности Ляля Демидова переписала своей рукой и хранила всю жизнь в отдельной папке вместе со страницами своего девичьего альбома. Над первым из этих стихотворений написано: «Домбровского посвящ[ение]» [зачеркнуто «мне»], над вторым – «Стихи Домбровского». Хорошо известны два периода творчества Домбровского: казахский (1937–1955) и московский (1956–1978) [9] . Дружба с Лялей Демидовой и стихи, посвященные ей, – самая заветная страница до-арестного, первого московского периода его творчества. В семье говорится, что первое из стихотворений написано после того, как Домбровский «объяснился в любви» шестнадцатилетней Ляле, «глубину» и «свободу» сердца которой он обессмертил в нем.

9

Русские писатели и поэты. Краткий биографический словарь. М., 2000.

«Домбровского посвящение» (переписано Алевтиной Алексеевной Демидовой)

Домбровского посвящение

Зарождается

бьется и с воплемпроносится мимоТолько скажешь пол слова идрябло овиснет [?] в рукахНи одна из дорог не должнадотянуться до РимаНи одна из тревог не должнауместиться в стихахЯ поверил, что сердцеглубокий колодец свободыА в глубоких колодцах водатяжела и чернаЯ готов дожидатьсямучительно плещутся водыЯ бадью опускаю до самогочерного дна⁵.

Во втором стихотворении – приметы лагерной жизни. Оно не датировано, и сейчас трудно сказать, содержит оно юношеское пророчество поэта о своей дальнейшей судьбе или попало в архив Демидовой уже позднее.

Стихи Домбровского

Так кончается юность без прочного прока,Без утраты, без треска, без музыки – без ничегоПотому что пустынно на каменной площади рокаОттого что как Макбету ведьмы дают полномочьяНа Актерство и царство, так спит обо мне тишина.Окруженной шагами глухих конвоиров его.Оттого, что и юность бывала со мной только ночьюНа Гуптвахте тоски – одиночная камера сна.

* * *

Оттого что довольно молчать по ночам за вратамиЗа столбами пустот и за наглухо вбитой судьбойПотому что века шевеля пересохшими ртамиСпят вповалку на нарах как мертвые рядом со мной.

Мужья

Юность кончилась. Соня и Ляля вышли замуж: Соня – за выпускника ИФЛИ, талантливого преподавателя литературы и режиссера Владимира Лопатина (внучатого племянника Германа Лопатина – друга Карла Маркса, первого переводчика «Капитала»), Ляля – за ученого-биолога, сына немецкого эмигранта и московской мещанки Валентина Леонардовича Залекера. Залекеры и Демидовы жили по соседству, их родители были знакомы между собой, Ляля и Валентин дружили с детства. В 1934 году она перебралась к нему, оставив комнату «в Монетчиках» Соне. Залекер жил тогда в соседнем с 4-м Монетчиковским Спасо-Болвановском переулке («на Болвановке»), в большом каменном доме напротив церкви Спаса Преображения (в те годы уже не действующей и полуразрушенной), в квартире мужа старшей сестры, профессора Сергея Павловича Наумова, зоолога и охотоведа, автора книг и учебников, доктора биологических наук. Надо сказать, что благодаря зятю репрессии миновали молодого ученого – авторитетный и влиятельный в научных кругах Сергей Наумов как-то однажды сказал ему: «Ты не знаешь, Валентин, сколько я для тебя сделал». В семье считали, что зять за него «поручился». Дом «на Болвановке» находился в трех минутах ходьбы от «Монетчиков», и Ляля приходила к сестрам каждый день. У Ляли родился сын Сергей, у Сони – дочь Наташа. Соня работала врачом, Ляля занималась детьми. После гибели Володи Лопатина на фронте дочь Сони, не помнившая своего отца, называла Лялиного мужа «папой». Защитив кандидатскую диссертацию, что в те времена было гарантом материального благополучия, Валентин Леонардович помогал и младшей сестре Ляли, благодаря чему она имела возможность окончить аспирантуру. Сестры были неразлучны. Когда Соня должна была уехать в Монголию (там она три года работала врачом при посольстве), Ляля выразила свои чувства в стихотворении «Соне, когда я узнала, что она уезжает», оно начинается словами: «Отлети, как стрела, от меня, беспредельное горе».

Конец ознакомительного фрагмента.