Горские народы Северного Кавказа на государственной службе в Российской Империи (XIX век)

Константин Александрович

Как показывают документы, некоторые северокавказские феодалы, используя военную мощь России и ее политические задачи на Кавказе, пытались решить свои личные вопросы, связанные с междоусобными войнами. Ярким примером может служить борьба за Кубинские земли. В 1809 году генерал-лейтенант Репин в рапорте графу Гудовичу указывал, что Шах-Али и Сурхай-хан планируют общими усилиями напасть на Кубинские земли. В свою очередь, Кубинские беки просили у него в помощь 200 человек пехоты, при этом они обещали собрать 2000 человек пешей милиции в случае нападения. Сурхай-хан напал с 500 всадниками на одно из селений. Хамбутай-бек поспешил на помощь с 200 воинами конной милиции. В итоге Репин так и не выделил войска в связи с «неблагонадежностью кубинцев». 165 Таким образом, отношения российских военной администрации с местной элитой не были простыми и однозначными. В каждом случае требовался индивидуальный подход и адекватное обстановке решение.

165

АКАК. Т. 3. Тифлис, 1869.

С. 405.

Увеличение числа военных действий на Кавказе привело к тому, что России были необходимы квалифицированные и, самое главное, опытные военные кадры различного звена, так как рекрутская система не могла этого обеспечить в том объеме, в котором нуждалось военное руководство. Именно к этой роли за счет личных своих качеств, в том числе и военных навыков, как никто более подходило население северокавказского региона. Нехватка военных сил на Северном Кавказе чувствовалась с каждым годом, что впоследствии отмечал генерал Ермолов. 166 Так, 4 ноября 1816 года он писал генерал-майору Дельпоцо: «Прошу не упустить из виду и приготовить осетин самым осторожным образом к тому, чтобы со временем составить из них некоторое ополчение. Первоначально для внутренней стражи, дабы проверить их способности, а потом для охранения кордона». 167

166

Блиев М. М., Дегоев В. В. Кавказская война. М., 1994. С. 156–157.

167

АКАК. Т. 6, ч. 1. Тифлис, 1874. С. 685.

Об усилении работы по формированию милицейских отрядов из горского населения свидетельствует предписание от 11 декабря 1822 года генерала Ермолова начальнику Кавказской области, где он указывает, что «замена рекрут горцами следует производить за тех только людей, которые убиты или увезены в плен. Замена таковой можно производить не при рекрутских наборах, а во всякое время… можно употребить содержащихся в Георгиевске кабардинцев и иных горцев». 168 Таким путем планировалось снижение дефицита рекрутов и нехватка военных сил в регионе.

168

АКАК. Т. 6, ч. 1. Тифлис, 1874. С. 510.

В процессе создания кордонных казачьих линейных отрядов формировались подобные структуры и из числа местного населения Северного Кавказа. Многие представители автохтонного населения еще в XVIII веке принимали христианство и подданство, а затем переселялись из менее благоприятных и небезопасных горных территорий в районы, обжитые русскими, ближе к городам. Так, в 1777 году часть черкесов и осетин переселилась в район г. Моздока и получила статус казачьих поселений, при этом они были обязаны уплачивать все подати и принять христианство. Однако в 1839 году возник вопрос, связанный с перемещением казачьих поселений в район кордонной линии для обеспечения охраны границы Российской Империи, в их число были включены поселения осетин и черкесов (в количестве 896 душ). 169 В ходе обсуждения данного вопроса с кавказской администрацией возникли противоречия и было принято решение оставить поселения на прежнем месте, которые, в свою очередь, обязались «в случае военных действий (осетины и черкесы – П. К.) выставят шестьдесят человек конных во всем вооружении…» в качестве добровольного милицейского отряда. 170

169

РГВИА. Ф. 405. Оп. 6. Д. 2855. Л. 1–2.

170

Там же. Л. 3–4.

Таким образом, народы Северного Кавказа, принимая решение по исполнению воинского долга перед царским правительством, выбирали службу в милиции как наиболее уместную для их образа жизни. Правительство это учитывало и способствовало данному процессу. Выбранный путь кавказской администрацией на создание добровольческих милицейских формирований как один из способов государственной службы оказался, как показывает практика, самым удачным и перспективным.

В 1806 году И. В. Гудовичем были подготовлены списки генералу Булгакову, в которых перечислялись владетели, проживающие на Кавказской линии и готовые сформировать милицейские отряды для участия в военных действиях: «Кайтагский владелец уцмий Али-хан, сильнейший из всех живущих около Дербента, может выставить свое войско до 4000 человек. Выставить войска также могут Табасаранские владельцы: Кадий, Махмуд, Мурза-бек, Абдула-бек, Маасум-бек, Мустафа-бек, Дербентский градоначальник Али-Пенах-бек». 171 Об этом же говорится в рапорте генерала Дельпоцо от 17 декабря 1806 года: «…с владельцами Мисостовой и Атажуковой фамилией с полковником Измаилом Атажуковым и майором Девлет-Мурзой Касаевым имел личные переговоры, и они согласны участвовать в походе на Чечню, и постараются, сколько возможно пригласить к себе больше приверженцев». 172

171

АКАК. Т. 3. Тифлис, 1869. С. 365.

172

Там же. С. 644.

В

ответном предписании 30 января 1807 года граф И. В. Гудович указывал генерал-майору Дельпоцо: «кабардинцев присоединить к Чеченскому отряду у Камбулейки». 173 В итоге к действующим силам Дельпоцо 11 марта 1807 года присоединилось «кабардинцев обоих фамилий 25 человек и 3000 человек прочих званий. Малой Кабарды владельцев 4 человека и 500 человек прочих званий… к 25 февраля кабардинское войско составило 3500 человек». 174 Можно оценить это количество как весьма значительное для подкрепления военных сил царского правительства в регионе. Интеграционные процессы в военной части выражались и в том, что российское правительство привлекало для руководства в подразделениях и в русской армии наиболее талантливых и способных горцев.

173

Там же. С. 647.

174

Там же.

Многие из феодалов Северного Кавказа руководили не только своей милицией, но и отрядами русской армии на Кавказе. Так, 23 марта 1804 года в предложении графа Гудовича полковнику Ахмеду говорится: «Объявите благодарность князю Давиду Тарханову за усердие в переговорах с восставшими. При Араксских осетинах так и при тех, кто принадлежит Мачабеловым князьям, ставлю временного пристава капитана Амирджибава. Для совместных действий Амерджибова и Тарханова поручаю в распоряжение команду казаков, для содействия в пользу службы…». 175

175

АКАК. Т. 3. Тифлис, 1869. С. 218–219.

Активная политика по привлечению северокавказских горцев к государственной службе не закончилась с отставкой Ермолова, а, наоборот, полученные положительные результаты убедили царское правительство в правильности действий по формированию милицейских подразделений для осуществления военных действий на территории Кавказа и за его пределами. Например, в 1830 году князь Паскевич Варшавский предписывал в своем письме генералу Эммануэлю, чтобы тот использовал благосклонность местного населения к царскому правительству и сформировал для действий на Кубани горскую милицию в составе князей и их вассалов с подвластным населением из ногайского и кабардинского населения. 176 В результате проведенных удачных военных действий горскую милицию в 1832 году увеличили путем привлечения на временную государственную службу осетинских и ингушских владетелей. Выполнив успешно поставленную задачу, милицейские отряды были распущены по домам. 177

176

РГВИА. Ф. 405. Оп. 6. Д. 28. Л. 15.

177

Там же.

С расширением военных действий на Кавказе увеличивалось число милицейских отрядов, которые формировались для помощи регулярным войскам, но более подробная информация об участии милиции в процессах становления царской власти и установления мира на северокавказской территории будет освещена нами в следующем разделе исследования.

Спецификой формирования милицейских подразделений в ходе Кавказской войны являлось то, что создаваемые полки и сотни из автохтонного населения, признающих легитимность российской власти на Северном Кавказе, действовали определенное время и не имели признаков постоянных воинских соединений, как говорилось ранее, а использовались кавказской администрацией только при подавлении локальных конфликтов. Однако на протяжении всего периода количество отрядов горской милиции постоянно росло, так как число северокавказских народов, принявших присягу и, восприняв положительную роль Российской Империи в созидании экономики и социальной жизни на Кавказе, с каждым годом увеличивалось и приводило к постепенному угасанию Кавказской войны. Это было одним из приоритетных и позитивных направлений политики государства и способствовало установлению мира, развитию культуры и производительных сил в регионе.

Постоянное увеличение численности милицейских полков и отрядов к концу Кавказской войны привело к тому, что для выработки четкого взаимодействия между российскими войсками, действовавшими на Северном Кавказе, и местными добровольческими соединениями, возглавляемые князьями и другими феодалами, в 1860 году был осуществлен анализ численности милиционеров по народным приставствам и линиям, а также зафиксированы их начальники (Приложение 1–3).

В рапорте главнокомандующего приводилось состояние временной милиции в Кавказской области к началу лета 1860 года, то есть к моменту проведения военных мероприятий 178 (Приложение 1). Наиболее крупной Тахтамышский аул имел отряд милиционеров во главе с полковником султаном Алан Гиреем в количестве 99 человек. В свою очередь, Мало-Лабинский отряд состоял из 30 милиционеров под командованием корнета князя Бек-мурзы Темирова (с 25 мая 1859 года возглавлялся поручиком Дударуком Мамсуровым) и имел по четыре местных милиционеров в Наибском, Шедокском и Каладжинском укреплениях 179 (Приложение 2–3).

178

РГВИА. Ф. 14257. Оп. 3. Д. 450. Л. 5–26.

179

РГВИА. Ф. 14257. Оп. 3. Д. 450. Л. 9 и 26.