Горячая точка
Шрифт:
— Петька, вы совершаете ошибку. Сейчас приедет милиция и вас всех арестуют!
Тот покосился на говорящего, но ничего не ответил.
Охранник шагнул вперед.
— Петька, послушай меня! Сейчас приедет...
Сероватое худое лицо Змея вдруг перекосила дикая, нечеловеческая ярость, он шагнул вперед и что было сил ударил охранника прикладом в лицо. Тот рухнул в грязь, зажимая ладонью рассеченную щеку. По пальцам его текла кровь. Тем не менее он продолжал повторять:
— Что ты делаешь, Петька... Сейчас приедет милиция...
— Заткнись! — заорал Змей. — Заткнись, если не хочешь, чтобы я пристрелил тебя! Заткнись, понял?
Профессор тронул его за локоть:
— Успокойся, Змей. Все нормально.
— Точно, корифан, — поддержал стоящий у соседней машины Пастор. — Хрен с ним, с этим чучелом. Потом разберешься.
Тяжело дышащий от ярости Петька брезгливо посмотрел на охранника, сплюнул, буркнул:
— Живи пока, пес.
Две секунды — и все было кончено.
Стоящий до сих пор неподвижно человек с пистолетом посмотрел на Андрея Даниловича Супонина и спокойно приказал:
— Встать на колени. Руки на затылок.
Тот и не думал возражать. Рухнул как подкошенный, преданно, по-песьи глядя на незнакомца. Его не пришлось предупреждать о последствиях возможного сопротивления. Для Данилыча власть переменилась. Теперь у него был новый хозяин, способный казнить и миловать. Его власть была выше, чем власть прежнего шефа, а значит, и слушаться нужно лучше, ловить каждый взгляд, жест, выражение лица, чтобы успеть предугадать, выполнить, не прогневить.
Тем временем мужчина поднял висящий на груди мегафон.
— Внимание всем, — сказал он. — Колонна полностью блокирована. Дальнейший порядок действий будет таков. Те, кто имеет при себе холодное и огнестрельное оружие, достают его — осторожно, двумя пальцами — и бросают на дорогу. Затем снова становятся лицом к машинам, обеими руками упираются в крышу, ноги — на максимальную ширину. На все отводится ровно пятнадцать секунд. Тот, у кого оружие обнаружится после сдачи, будет расстрелян на месте. В случае общего неповиновения мы открываем огонь на поражение. Итак, отсчет начался. Пятнадцать секунд. Четырнадцать. Тринадцать.
Первыми выбросили свое оружие охранники. Затем пришла очередь офицеров. Они озирались, немного затравленно, с легко угадываемым налетом испуга. Их взгляды то и дело натыкались на темные силуэты автоматчиков. Очередной пистолет шлепался в грязь, а его владелец мгновенно поворачивался лицом к машине. Капитан поднял мегафон:
— Собрать оружие!
Соломенноволосый румяный толстяк в потрепанном гражданском костюме, пыхтящий рядом с высоким худощавым бородачом, оглянулся украдкой, через плечо, пробормотал тихо:
— Трахать-то, я надеюсь, они нас не собираются?
Он почувствовал, как ловкие руки ощупали его одежду, пробежали от плеч к ногам.
— Ну вот, началось, — буркнул толстяк.
— Молчать, — раздалось за спиной.
— Уже молчу, — отреагировал тот. — Я всю жизнь молчу. Это другие разговаривают.
Под затылок ему уперся ствол автомата, и напряженный голос зло произнес:
— Ты что, урод, русского языка не понимаешь?
— Понимаю.
— Тогда закрой хлебало.
— Уже закрыл.
Генерал все еще пытался сохранить хорошую мину при откровенно плохой игре. Александр Евгеньевич гордо отклячивал зад и прямил спину, давая понять всем: «Не корысти ради стою я тут, по-бл...и растопырив ноги, а лишь подчиняясь подлой вражеской воле...», крутил головой, пытаясь отыскать взглядом главного. Не приходилось сомневаться — это был тот самый, с мегафоном. Только вот где он сейчас? Генерал повернулся и сразу заметил того, кого искал. Капитан шел вдоль колонны, отдавая приказания и время от времени посматривая на часы.
Александр Евгеньевич крикнул громко, стараясь, чтобы в голосе не прозвучало и капли того страха, который похабно буйствовал сейчас в его генеральской груди:
— Эй, вы, с мегафоном!
Капитан остановился, обернулся удивленно, коснулся пальцем груди, словно спрашивая: «Это вы мне?»
— Вы, вы! Я к вам обращаюсь! — с ноткой надменности продолжал кричать генерал. Остальные заложники начали оглядываться на него, и от этого у Александра Евгеньевича приятно защекотало в носу. — Подойдите!
Капитан подошел к генеральской «Ауди», положил пистолет на крышу машины. Солнечный луч коснулся его глаз. Он сморщился, словно от приступа зубной боли, и торопливо опустил голову так, чтобы козырек кепки заслонял лицо. Облокотившись о дверцу, поинтересовался глуховато и без всякого интереса:
— Вы что-то хотели мне сказать?
— Судя по всему, вы главарь всей этой шайки...
— Не главарь, а командир, и не шайки, а боевого подразделения, — равнодушно пояснил капитан.
— Нет, именно шайки! Я хотел бы знать, что происходит.
— Это совершенно не обязательно.
— Разговаривайте со мной соответственно! Вам известно, кто я такой? — прежним тоном продолжал Александр Евгеньевич.
— Александр, Евгеньевич Якушев, один из многочисленных замов министра обороны. Еще какие-ни- будь вопросы?
— Вы хоть представляете себе последствия этого... этого вопиющего преступления? Вас всех посадят в тюрьму!
— А мы-то думали, на толчок, — засмеялся стоящий за спиной генерала Кокс. Налетчики — те, кто слышал, — засмеялись тоже. Остальные начали переспрашивать.