Горячая точка
Шрифт:
— Телемост?
— Вряд ли. Если террористы не дураки, то должны понимать: шансы на то, что телемост состоится, ничтожны.
— Может быть, они рассчитывали использовать для давления заложников?
— Боря, перестань говорить глупости. У нас нет на это времени. Вопрос второй: зачем понадобился взрыв на площади Тверской Заставы? В этом тоже был железный смысл. Только не надо говорить о серьезности намерений, — предупредил он. — Это байка для тупиц. Серьезней захвата башни и двухсот с лишним заложников ничего быть не может. Террористам понадобилось
— Вокзал, — принялся перечислять Сергеев.
— Если бы им понадобилось взорвать вокзал, они бы взорвали вокзал, а не площадь, — возразил Беклемешев.
— Стоянка машин.
— Что было на стоянке?
— Кто ж ее знает. Машины были. Автобусы. Собачка еще, помнится, была. Черненькая такай.
— Я серьезно.
— Я тоже. Ничего там не было, кроме машин.
— Что-то тут не клеится, — раздумчиво пробормотал Беклемещев. — Свою машину взрывать смысла нет. Ее можно было уничтожить в любое время в любом месте. Устраивать взрыв, чтобы уничтожить чужую, тоже бессмысленно. Слишком много натяжек. Машина могла уехать или не приехать.
— Ее вообще могли запарковать в другом месте, — поддержал Сергеев.
— Вот именно. Значит, было там что-то еще. Нечто такое, что всегда находится именно там. Что нельзя сдвинуть или увезти. Объект взрыва всегда на одном и том же месте.
— Ничего на ум не приходит.
— Ладно, отложим пока. Наконец, вопрос третий: какую взрывчатку использовали террористы? Третьяков утверждает, что это была боевая часть вакуумной бомбы, сдетонировавшая от тротилового заряда. Он пытался убедить меня, что шерсть на собаке сгорела. Но это не так. Я видел. Третьяков что-то скрывает. К тому же совершенно очевидно, что он не тот, за кого себя выдает. К хозуправлению этот полковник имеет такое же отношение, как я к Ватикану.
— А ты имеешь какое-то отношение к Ватикану? — изумился Сергеев.
Беклемешев пропустил остроту мимо ушей.
— Однако Министерство обороны охотно подтверждает его полномочия. Какие-нибудь соображения есть?
— ГРУ. Эти парни могут организовать любое прикрытие.
— Возможно. Ну и, наконец, четвертое: странный, даже более чем странный, батальон, из которого выехала захваченная колонна.
— Тут уже, как говорится, пока своими глазами не увидишь — не поймешь.
— Вот именно. Значит, так, Боря. Времени у нас всего ничего. Посему я буду дальше работать террористов, а ты бери машину и смотайся-ка в этот батальон. Посмотри, что там к чему.
— А ты?
— А я пока своим ходом. В крайнем случае, такси возьму.
— Лады, — согласился Сергеев. — Все одно лучше, чем в кабинете торчать или с этими компьютерными фанатами общаться. Хоть воздухом подышу.
— Высади меня у метро и поезжай.
«Волга» притормозила у «Тульской», напротив длинного и узкого, как корабль, дома. Беклемешев спустился в метро и поехал на Лубянку. Благо, что недалеко.
Машина же, отъехав от тротуара, мгновенно слилась с пестрым автомобильным потоком.
В ту же минуту из припарковавшихся поодаль неприметных «Жигулей» выбрался молодой парень в джинсах и кожаной куртке. Выглядел он спортивно-подтянуто, пострижен коротко. Быстро оглядевшись и отсалютовав водителю, парень побежал к метро.
Водитель же, серьезный, седоватый, с мясистым носом и пронзительными глазами, достал из кармана скремблер, набрал код:
— Крепость, вызывает Путник-1. Аварийная группа срочно нужна в «Первом доме». Повторяю, аварийную группу срочно в «Первый дом».
Ответил искаженный эфиром голос:
— Путник-1, я — Крепость. Понял тебя. Высылаю аварийную группу в «Первый дом». Характер поломки?
— Проникновение.
— Понял тебя, Путник.
Парень торопливо скатился по лестнице в вестибюль и почти сразу увидел того, кого искал. Беклемешев как раз проходил через турникет. Парень рванул за майором, нагнал без особого труда у эскалатора и пристроился метрах в пяти позади. Благо в вечерний час народу хватало.
Они спустились на платформу. Здесь парень постарался оказаться как можно ближе к объекту своего внимания. Со стороны все выглядело вполне естественно. Притерли. Толпа. Ничего не поделаешь.
Подошел поезд. Беклемешев пропустил объемистую даму бальзаковского возраста, сзади поднажали желающие уехать, и майора буквально вдавили в вагон, зажав с трех сторон. Кожано-джинсовый парень оказался справа. Он «притерся» к майору, словно ненароком толкнул плечом и на недоуменный взгляд улыбнулся:
— Извини, старик, сзади нажимают.
— Ничего, — Беклемешев улыбнулся в ответ.
На следующей остановке парень вышел из вагона и пересел в другой. Через два от того, в котором ехал Беклемешев.
17.01. Конференц-зал
— Ты.
Наташа вздрогнула. За последние полчаса уверенности в ней значительно поубавилось. Да и не только в ней.
Остальные тоже сидели молча, потупясь. Смотрели в пол, предаваясь пессимистичным мыслям. На окрики ежились и озирались быстро, исподволь. Не меня ли? Каждый — хотя и стыдно в этом признаваться — малодушно желал смерти соседу, ибо смерть соседа означала, что он сам еще некоторое время будет жить. Пусть недолго, всего пять минут, но ведь это не просто пять минут! Это целых пять минут! Почти вечность.
Тишина была гнетущей. Только стонал, протяжно и страшно, умирающий громила. Он давно уже потерял сознание, чему, вероятно, завидовали многие. Умирающий уже не боялся смерти.
Террористы устроились на полу у двери, разговаривали о чем-то между собой. Изредка кого-то окликали, поглядывали искоса на заложников. Несколько раз Наташа ловила на себе взгляд тонколицего. Неприятный, «плавающий». Он нервничал, заставляя нервничать остальных.
По позам террористов, по их жестам Наташа догадалась, что между ними идет спор. Тонколицый на чем-то настаивал, второй отговаривал.