Горячая земля
Шрифт:
— Разумеется! — подтвердил Дружинин. — Но это в дальнейшем, пока же можно начать с шахты глубиной в семь-восемь километров в вулканическом поясе, где земля горячее. Этой глубины будет достаточно, чтобы оправдались все мои расчеты… Подумайте только, что это даст! Тепло земли заменит уголь, нефть, дерево и все другие виды топлива. Энергии будет так много, что ее хватит на все. Можно будет отапливать целые страны, как сейчас отапливают комнату… Новый Прометей зароется в землю, чтобы добыть внутренний жар из глубины ее недр.
Половина слушателей
Аплодисменты сливались с шиканием.
Когда энергичному председателю удалось успокоить публику, вновь взял слово Хургин.
— Мы поблагодарим товарища Дружинина за его забавное выступление, которое развлекло всех нас, — сказал он с усмешкой. — Но, как говорится, делу время, а потехе час. Пора вернуться к порядку дня. Тратить время на возражения товарищу Дружинину незачем. Его проект — это техническая нелепость. Инженеров, у которых вода заливает гораздо более мелкие и дешевые шахты, вполне справедливо отдают под суд. Спорить здесь не о чем… Итак, товарищи, кто еще желает высказаться по поводу диссертации Ключникова?
На этот вопрос ответа не последовало. В зале поднялся неистовый шум.
Медведев что-то быстро писал. Инженер, сидевший рядом, увидел, что это была записка, адресованная необычайному оратору.
Там было написано:
«Молодец, товарищ Дружинин! Желаю успеха!
Это настоящее дело, берись за него как следует.
Приду к тебе на шахту, будем работать вместе.
Медведев».
— Браво, Хургин! Поделом выскочке! — кричали противники Дружинина.
— Неправильно!.. Это гениальный проект! — еще громче кричали его сторонники.
Дружинин поднялся с места и снова направился к кафедре.
Он был бледен и полон решимости.
— Ваше время кончилось. Довольно! — запротестовал председатель.
— Нет, оно только начинается! — запальчиво выкрикнул Дружинин.
— Лишаю вас слова! — заявил председатель.
— Несправедливо! Пусть дадут слово для ответа! — кричали сторонники Дружинина.
— Довольно. Долой его! — кричали противники.
— Я требую тишины, иначе заседание будет сейчас же закрыто! — во всю силу своих легких провозгласил председатель.
— Он прав, мне надо уйти, — сказал Дружинин окружавшим его студентам и направился к выходу.
Вслед за Дружининым из зала хлынула большая часть публики.
Инженер и его спутница тоже поднялись с места и поспешили за Дружининым, но тот уже скрылся.
Глава третья
Старые знакомые
Московская квартира управляющего Трестом тяжелых элементов помещалась на четырнадцатом этаже нового дома в центре города.
Николай Ильич Казаков бывал здесь редко, только наездами. Большую часть времени он проводил на Урале, где находилось управление треста, или на предприятиях, разбросанных по всей северо-восточной части Советского Союза.
Вероятно, потому, что Казаков проводил здесь не больше месяца в году, его просторная, хорошо обставленная квартира имела нежилой вид.
В этот весенний вечер Казаков принимал гостя: высокого худого старика в золотых очках и черной шелковой шапочке — академика Шелонского, физика с именем, известным далеко за пределами Советского Союза.
За окном с полуопущенной шторой сгущались сумерки.
Вдали загорались огнями высокие корпуса новых многоэтажных зданий. Внизу шумели, особенно оживленные в этот час, центральные улицы. Но сюда, наверх, их напряженный шум доносился лишь как отдаленное эхо.
Лампа под темным абажуром отбрасывала круг света на стол с бутылкой красного грузинского вина и на руки расположившихся в креслах собеседников.
Казаков рассказывал последние новости о работе геологических партий Треста тяжелых элементов.
Наиболее интересными оказались результаты исследований на мысе Утиный Нос.
Совсем недавно закончилось обследование месторождения Белые Камни на этом мысе. Там были найдены богатые месторождения урана и тория. Пробные выработки превзошли все ожидания.
В Белых Камнях уже начинали строить большой комбинат по добыче и переработке радиоактивных руд. Но строителям приходилось преодолевать немалые трудности. Белые Камни расположены в тундре, вдали от населенных пунктов, и все, что требовалось для постройки и организации работы огромного комбината, нужно было доставлять издалека.
— И все же я глубоко убежден, что, несмотря на все препятствия, Белые Камни станут крупнейшим предприятием, — сказал академик.
— Боюсь, еще не так скоро. — Казаков вздохнул, подливая вина гостю.
— Почему же? У нас с атомной энергией медлить, кажется, не привыкли. Вы, Николай Ильич, лучше меня знаете, как у нас управляются с делами такого рода.
Казаков покачал головой.
— Отдаленные края! — развел он руками.
— Что для вас отдаленные края! — засмеялся академик, бросив взгляд на плотную фигуру и энергичное лицо собеседника. — Надо будет, так вы и среди моря на Северном полюсе рудник устроите.
Казаков был известен не только как смелый человек, любивший трудные и рискованные дела, но и как организатор крупного масштаба.
Академик имел в виду одну из строек Казакова — шахту, сооруженную на дне озера Байкал.
— Это вам не Байкал. Здесь забраться на полкилометра под воду недостаточно. Руду придется перерабатывать на месте. Значит, в Белых Камнях надо будет строить обогатительную фабрику, химический завод и, конечно, прежде всего электрическую станцию. А работать ей не на чем. Не то что угля, там даже дров нет.
— И никаких других источников энергии?
— Никаких. Ищем нефть, но еще не нашли. Получается нелепость: Белые Камни дадут в десять раз больше энергии, чем весь Донбасс, а взять ее без угля или нефти мы не можем. Вот и извольте везти топливо в тундру на оленях или на самолетах, как больше нравится!