Горячая земля
Шрифт:
Казаков выпил вино и сердито поставил бокал.
Шелонский улыбнулся.
— Да, бывает, что и машинист не может пустить паровоз потому, что нет лопаты, чтобы подавать уголь. Пока ее не будет, поезд останется на месте.
— Ну, нет! — запротестовал Казаков. — Наш поезд идет полным ходом. Любую лопату сделаем на ходу. Кое-что обдумываем, изыскиваем и все время строим. Для меня сейчас главное — хорошие строители…
Телефонный звонок прервал Казакова.
Закончив короткий разговор, хозяин
— Сейчас, Андрей Никитич, познакомлю вас с начальником нашего исследовательского управления инженером Алферовым и с доктором Чаплиной. Я их просил побывать на защите одной диссертации. Вероятно, они расскажут любопытные вещи.
— Вы имеете в виду диссертацию Ключникова? Я слышал о ней, — сказал академик.
— Да, именно ее. В горах, недалеко от Белых Камней, есть довольно сильные горячие источники. Возможно, они нам пригодятся.
— А кто такая доктор Чаплина?
— Специалист по физиологическому действию радиоактивности на человека, кандидат медицинских наук, моя племянница. Сейчас вы ее увидите.
Действительно, дверь вскоре открылась, и в комнату вошли запыхавшиеся доктор Чаплина и инженер Алферов. Они не захотели ждать лифт и поднимались пешком на четырнадцатый этаж.
Академик внимательно посмотрел на светлые волосы, высокий лоб и серо-зеленые насмешливые глаза вошедшей женщины.
Ей было лет двадцать семь — двадцать восемь. Она держалась свободно и уверенно. Пожатие ее руки было твердым, как у мужчины.
— Чем закончилась защита диссертации? — спросил Казаков, познакомив гостей.
— Скандалом, Николай Ильич! — со смехом сказала Чаплина. — И знаете, кто его устроил? Наш старый знакомый Дружинин.
— Да неужели Дружинин? — воскликнул Казаков. — Это мой приятель, дивизионный инженер. Он прославился тем, что перебросил двести танков через горы по подвесной дороге, — пояснил Казаков академику. — Я слышал, он умер от ран.
— Оказывается, не умер. Такой же спокойный, методичный и такой же отчаянный упрямец. Вы бы видели, какой дебош он устроил в этом чинном научном собрании, — продолжала Валентина.
— Дрался? — с явным сочувствием к Дружинину спросил Казаков.
— Только что не дрался! Но стоило посмотреть, как он разделал в пух и прах всех, кто ему подвернулся под руку. И тут же стал защищать собственную диссертацию.
— И что же, защитил? — засмеялся академик.
— Наверно, защитил бы, если бы ему не пришлось уйти, — в тон академику ответила Чаплина. — К сожалению, Ученый совет не стал его больше слушать…
— Вы несправедливы к вашему старому знакомому, Валентина Николаевна, — вмешался инженер Алферов. — Дружинин говорил очень интересные вещи. На меня он произвел большое впечатление.
— У Валентины свои счеты с Дружининым, — заметил Казаков. — Их рассудить очень трудно.
— Неправда! У меня с ним ничего общего нет, — ответила Чаплина, но глаза ее блеснули, и она поспешила их опустить.
— Ничего, ничего, не смущайся. Мне он нравится не меньше, чем тебе. Я думаю, вы еще помиритесь.
— Вы думаете, что он поедет на Дальний Восток? Да и я туда пока что не собиралась.
— Ничего, ничего, помиритесь. Ты у меня будешь лабораторией заведывать, а он будет шахту строить. Теперь я его разыщу. Больше он от меня не уйдет.
— Не знаю, как Дружинин, а я согласия ехать на ваши Белые Камни еще не давала. Для докторской работы мне нужна хорошая клиника, а не хороший рудник. Я, с вашего разрешения, все-таки врач, а не рудокоп.
— Спасибо за разъяснение, — усмехнулся Казаков. — А я-то по простоте думал, что у нас работают только шахтеры. Вот, например, академик Шелонский — это, конечно, забойщик; Хургин, скажем, крепильщик; доктора технических наук — откатчики; кандидаты — бурильщики; профессора, которые заведуют отделениями в больнице, уже построенной в Белых Камнях, — проходчики…
— Довольно, довольно! — сказала со смехом Чаплина. — А там очень холодно?
— Холодней, чем в Москве. Но ничего, люди живут… — изменив тон, ответил Казаков.
— Хорошо, Николай Ильич, я согласна. Там много радиоактивных элементов и мало помех для работы над докторской диссертацией. А для меня это главное!
— Молодец, Валя! Ты с годами становишься все серьезнее. А помнишь, как ты прямо из института приехала ко мне на фронт? Ты была совсем девочкой.
Чаплина кивнула головой. Казаков смотрел на нее потеплевшими глазами; видно, ее согласие ехать на Дальний Восток ему пришлось по душе.
— Вот и отлично! Поздравляю вас с мудрым решением. По-моему, это, лучшее, что можно было придумать, — сказал академик. — Я, например, свою ученую карьеру начинал студентом в пустынях Средней Азии, где мы изучали солнечную радиацию.
— За здоровье новой сотрудницы Треста тяжелых элементов! — предложил тост Алферов.
— Я позволю себе выпить за личное счастье будущего доктора медицинских наук.
Шелонский чокнулся с Валентиной и добавил:
— За большое счастье, которого вы, несомненно, заслуживаете.
— А насчет Дружинина не беспокойся, — почему-то вдруг сказал Казаков. — Теперь я его из-под земли выкопаю и заберу к себе. — Сможете ссориться или мириться, сколько захотите.
— Я боюсь, что он к вам не пойдет, — сказала Чаплина. — Он слишком большой фантазер.
— Вот и отлично! Я люблю фантазеров, которые умеют работать. Не правда ли, это хороший народ, Андрей Никитич?