Горячее лето 42-го
Шрифт:
В местном военкомате были написаны заявления, с просьбой о зачислении их кандидатами на поступление в Борисоглебское летное училище. Дальше, пошло- поехало. Проходили медкомиссию вместе с призывниками в своем родном городе, побывали на Дне открытых дверей в Волгограде, в знаменитом на всю страну Качинском летном училище. Ходили по училищу с открытыми ртами, ведь все, что они там увидели, было ужасно интересно. Витьке с Андреем удалось даже, посидеть в кабине самого настоящего реактивного самолета, подержаться за штурвал, хоть на пять минут, но ощутить себя пилотом. Это был учебный чехословацкий Л-19 и неважно, что он стоял под окнами учебных корпусов на бетонной площадке в виде экспоната, что капитан-технарь открывал фонарь обломком столовой ложки. Важно было другое - это был первый настоящий самолет, который
Можно конечно не говорить о том, что их восторгам не было конца, особенно после того, как они посетили учебные классы и аудитории, осмотрели многочисленные тренажеры и в самом конце посетили музей училища. Там было столько всего интересного, начиная с моделей самолетов, великолепных портретов, на которых были изображены прославившие родное училище пилоты, а также картины космонавта Алексея Леонова, отважного человека, первым шагнувшего в открытый космос. А еще настоящий скафандр! В общем, их еле выпроводили из училища. Сказать по правде, действительно уходить не хотелось и после этого похода, им еще сильнее захотелось поступать именно в летное.
Но жизнь, постоянно преподносит нам сюрпризы и, как водится, не всем и не всегда они нравятся. Такая уж штука - жизнь, и ничего тут не попишешь, к сожалению. Суровая правда была такова: их обоих "зарубили" на медкомиссии в Волгограде и обидно до соплей, но делать было нечего, с медициной не поспоришь.
Но погоревав недолго, они с Андреем решили так: идти в армию и уже оттуда, поступать в авиационно-техническое училище, что бы хоть так быть ближе к своей мечте. И все почти получилось, как и задумывалось - отслужили год и Андрюха, все же подал заявление у себя в части, удачно прошел всевозможные сборы и отборы, все мыслимые и немыслимые медкомиссии, сдал экзамены и физподготовку и все-таки поступил в Пермское Военное авиационно-техническое училище. А вот у Витьки не сложилось. Не хватило чего-то, то ли желания, то ли настойчивости. Но и Андрей, недолго побыл курсантом и видимо из-за друга, в основном. По прошествии пяти лет он, даже самому себе не мог ответить внятно, почему он, добившись, в конце концов, столь долгожданной цели, взял, да и ушел из училища. Все-таки чувствовалось, что они с Витькой чем-то связаны, какими-то незримыми нитями были крепко-накрепко сшиты их жизни и судьбы. Так что, после эпопеи с училищем, попал
Калмыков-старший обратно, в родной зенитно-ракетный полк, в свой девятый дивизион. Дослужил без происшествий, в положенный срок демобилизовался и прибыл домой в начале июня. Встретились с Витькой, который вернулся на родину на две недели раньше Андрея. Шумно и весело отметили окончание службы, погуляли на славу, подвыпив немного, наперебой рассказывали друг другу об армейской жизни, потом пели и плясали, от избытка чувств, крепко обнимались и клялись в вечной дружбе. Погуляв на "гражданке" недели две, с непривычки к праздному времяпровождению, да еще и потому, что хотелось быть независимыми от родителей - не сидеть у них на шее, посовещавшись, пошли и устроились на работу. В местном филиале Воронежского треста "Связь-Строй -1", их приняли с распростертыми объятиями - грандиозных планов у начальства было много, рабочих рук же, как водится - не хватало. Работа нравилась, время шло своим чередом. Калмыков-младший, закончив местное СПТУ, по специальности тракторист-машинист широкого профиля, тоже пришел и устроился учеником монтажника-линейщика в организацию, где работал его старший брат. Откуда, ближайшей осенью, Витька с Андреем его и проводили, в ряды Советской Армии. Так что, можно сказать, их дружба прошла испытание временем, но они, даже в самых смелых своих фантазиях, представить себе не могли, какое испытание это самое время им подсунет невзначай. Поэтому-то, Витька Хлебников почти даже не удивлялся, отчего в эту передрягу они попали одновременно все трое. Ничего удивительного он здесь не наблюдал, как будто так оно и должно было все произойти. Как бы там ни было, но они здесь, на войне, о которой он лишь читал книжки и смотрел героические фильмы. А еще Витька знал, что его друзьям грозит опасность и от того, насколько быстро он очутится в расположении батальона, может быть даже, зависит и их жизнь. Вот именно по этому, он бежал так, как никогда еще в жизни не бегал - он почти летел, едва касаясь ногами земли. Пролетел он эти четыре-пять километров просто на одном дыхании. Вот и расположение батальона. " - Быстрее! Быстрее!" - мысленно подгонял себя "спортсмен-разрядник". " - Кто же знает, сколько там, в этом лесу, шпионов засело, на самом деле. Справятся ли ребята? "
Подбежав к знакомому блиндажу на поляне, Витя Хлебников хотел прямо с разбегу попасть на прием к батальонному начальству, но не тут то было. Стоящий у входа часовой, несмотря на сонный вид, бдительности до конца не потерял. Скинув с плеча винтовку с примкнутым штыком, он преградил Витьке дорогу и довольно бодро так гаркнул:
– А ну, стой! Куда прешь? Стой, тебе говорят, а то стрелять буду!
Витька, не ожидавший такого поворота, остановился как вкопанный и, дыша тяжело, словно загнанный конь, не мог вымолвить ни слова. Наконец, слегка отдышавшись, он выдавил:
– Мне к комбату. К майору Харину. Донесение у меня, срочное! Пропусти, будь другом, - взмолился Витька, рукавом вытирая пот со лба.
– Не пущу. Не положено, - часовой был неприступен как скала и спокоен как удав. У обычно спокойного, можно сказать флегматичного по натуре Хлебникова, иногда случались, мягко говоря, эмоциональные всплески. Тут ничего необычного нет, почти у каждого живого человека, бывают такие моменты в судьбе. Но сейчас Витька чувствовал, как в глубине души начинает шевелиться глухая злость, постепенно переходящая буквально в кипящее состояние. Там, понимаешь, самых лучших его друзей, может даже убивают уже, а этот паразит его не пускает к комбату! А может еще и сержант в нем проснулся, кто его знает, но он, не отдышавшись еще, как следует, принялся во всю глотку орать на часового:
– Да ты что, боец! Офонарел тут совсем на жаре, что ли? Донесение у меня срочное! Ты меня слышишь? Ты понимаешь, о чем я тут тебе толкую? Пусти, я тебя пока добром прошу!
Часовой, отступив на шаг, вылупив глаза, смотрел на Витьку, который, не переставая орать, натурально командирским голосом, сжав кулаки, наступал на него.
– Не пустишь? Значит, я буду орать здесь до тех пор, пока меня начальство твое не услышит! А оно меня услышит непременно, это я тебе гарантирую! И тебе же, дураку, еще и достанется, потому, что у меня башка контуженная и донесение срочное! Ясно это тебе, или еще раз повторить?
Тут пришла пора удивляться часовому. Он явно не ожидал, от этого незнакомого бойца, в довольно затрапезного вида форме, такого напора. Начиная понемногу соображать, что скорее всего, у него действительно какое-то срочное дело к начальству. Хотел уже позвать дежурного, пока весь батальон не сбежался, но в это время на шум, из землянки выглянул незнакомый Витьке лейтенант. Невысокий, молодой, чернявый, с тонкими чертами лица, больше смахивающий на цыгана, он вопросительно посмотрел на часового и, улыбнувшись одними лишь глазами, поинтересовался, как бы, между прочим:
– Что за шум, а драки нет?
Часовой, однако, не опуская винтовку, нахмурил брови и обиженным голосом стал жаловаться командиру:
– Да вот, товарищ лейтенант, я ему говорю: " - Стой! Не положено!", а он прет, как танк. Говорит донесение у него, какое-то, очень важное вроде.
Лейтенант внимательно посмотрел на Витьку и сказал часовому:
– Благодарю за бдительное несение службы, боец Сергеев!
– Служу Советскому Союзу!
– довольный собой, с чувством честно исполненного долга, часовой закинул на плечо трехлинейку и сделал шаг в сторону,
пропуская Витьку в землянку. Командир, одной рукой сделал приглашающий жест, другой же откинул плащ палатку на входе:
– Милости просим!
Хлебникова долго уговаривать не пришлось. Витька проскочил мимо лейтенанта в землянку, из которой всего лишь полтора часа назад, ни о чем не подозревая, он с друзьями отправился в дорогу. Спустившись, быстро "стрельнул" глазами по сторонам, пытаясь высмотреть кого-нибудь из более высоких рангом командиров, но в штабе батальона как назло никого не было. Не считая связиста, начинавшего подремывать, судя по недовольной физиономии, возле своих телефонных аппаратов и незнакомого молодого "летёхи". Хитро прищурившись, он смотрел на бойца, который отважился поднять шум на пороге штаба и молчал, видимо ожидая от него объяснений.