Горячее сердце
Шрифт:
Матрена. Ты мне не указ.
Параша. И ты мне не указ.
Матрена. Мне за тебя, за дрянь, да перед отцом отвечать…
Параша. Нечего тебе придумывать-то, чего быть не может. Не в чем тебе отвечать, сама ты знаешь; только ненависть тебя разжигает. Что, я мешаю тебе, что ли, что на дворе погуляю. Ведь я девушка! Только и отрады у нас, что летним делом погулять вечерком, подышать на воле. Понимаешь ли ты, на воле, на своей воле, как мне хочется.
Матрена. Знаю я, зачем ты вышла-то;
Параша. Ты б стыдилась об Наркисе-то и поминать. Матрена. Так вот нет же…
Голос Курослепова: «Матрена!»
О! Чтоб вам пусто было! Измучили вы меня! В гроб вы меня вгоните!
Параша. За что ты надо мной тиранствуешь? У зверя лесного, и у того чувство есть. Много ль у нас воли-то в нашей жизни в девичьей! Много ли времени я сама своя-то? А то ведь я – все чужая, все чужая. Молода – так отцу с матерью работница, а выросла да замуж отдали, так мужнина, мужнина раба беспрекословная. Так отдам ли я тебе эту волюшку, дорогую, короткую. Все, все отнимите у меня, а воли я не отдам… На нож пойду за нее!
Матрена. Ах, убьет она меня! Ах, убьет!
Курослепов выходит на крыльцо, Силан в ворота.
Матрена, Параша, Курослепов, Силан.
Курослепов. Матрена! Что тебя не дозовешься!
Матрена. Уйми дочь-то, уйми! Зарезать меня хочет.
Параша. Нечего меня унимать, я и так смирна.
Матрена. Попала я в семейку, в каторжную. Лучше бы я у родителя в девичестве пребывала.
Курослепов. Эк, хватилась!
Матрена. Там меня любили, там нежили, там и по сю пору обо мне убиваются.
Силан. Ты кричи шибче! И так почитай весь город у ворот, не пожар ли, мол.
Курослепов. А ты метлой-то ее!
Матрена (Силану). И сохрани тебя господи! Что я с тобой… (Курослепову.) Ты дочь избаловал, ты! У вас один умысел, погубить вы меня хотите. Вели дочери покориться! С места не сойду.
Курослепов. Прасковья, покорись!
Параша. Да в чем покориться-то? Я по двору погулять вышла, а она меня гонит. Что она обо мне думает? Зачем она меня порочит? Я честней ее! Мне это обида. Горькая обида!
Матрена. Говори, лохматый шут…
Курослепов. Метлой-то ее!
Матрена. Тебя метлой-то! Говори, заспанные твои буркалы: мое дело беречь ее?
Параша. Нечего того беречь, кто сам себя бережет! Не говори ты мне таких слов!
Курослепов. Ну, что тут еще! Что за базар! Покорись, тебе говорят.
Параша. И ты говоришь: покорись? Ну, изволь… Я покорюсь. (Матрене.) Я покорюсь, только вот я тебе при отце говорю – это в последний раз, – запомни ты мои слова! Вперед я, когда хочу и куда хочу, туда и пойду. А коли ты меня станешь останавливать, так докажу я вам, что значит у девки волю отнимать. Слушай ты, батюшка! Не часто мне с тобой говорить приходится, так уж скажу я тебе зараз. Вы меня, девушку, обидели. Браниться мне с тобой совесть не велит, а молчать силы нет; я после хоть год буду молчать, а тебе вот что скажу. Не отнимай ты моей воли дорогой, не марай мою честь девичью, не ставь за мной сторожей! Коли я себе добра хочу, – я сама себя уберегу, а коли вы меня беречь станете… Не уберечь вам меня! (Уходит.)
Курослепов уходит за ней, потупя голову. Матрена за ним, ворчит и бранится про себя.
Силан (стучит в доску). Посматривай!
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Курослепов.
Матрена.
Параша.
Серапион Мардарьич Градобоев, городничий.
Вася Шустрый.
Гаврило.
Силан.
Сидоренко, полицейский унтер-офицер, он же и письмоводитель городничего.
Жигунов, будочник.
Девушка.
Рабочие Курослепова.
Декорация первого действия. 10-й час. К концу действия на сцене темно.
Градобоев, Силан, Сидоренко и Житунов входят в ворота.
Градобоев. Что, человек божий, хозяева не спят еще?
Силан. Надо быть, нет; ужинать хотят.
Градобоев. Что поздно?.
Силан. Да все раздор; бранятся подолгу, вот и опаздывают.
Градобоев. А как дело?
Силан. Мне что! Говори с хозяином!
Градобоев. Сидоренко, Жигунов, вы подождите меня у ворот.
Сидоренко и Жигунов. Слушаем, ваше высокоблагородие.
Градобоев уходит на крыльцо.
Сидоренко (Силану, подавая табакерку). Березинского!
Силан. С золой?
Сидоренко. Малость.
Силан. А стекла толченого?
Сидоренко. Кладу по пропорции.
Силан. Что нюхать, что нюхать, братец ты мой? Стар стал, ничего не действует; не доходит. Ежели ты мне, – так стекла клади больше, – чтоб он бодрил… встряхивал, – а это что! Нет, ты мне, чтоб куражил, до мозгов доходил.