Горячий декабрь
Шрифт:
Некоторое время он молчал. Потом кивнул.
– Ты права. Это было нечестно с моей стороны, – согласился он, наклоняясь вперед перед столом и складывая руки в замок. Его губы были плотно сжаты, как это было всегда, когда она заходила в комнату. – Мне жаль, что я так сказал.
Она пожала плечами.
– Все в порядке. После того, как ты меня трахнул и бросил, я называла тебя последними словами и даже придумала несколько новых. Можешь звать меня маньячкой, если хочешь.
Ян тут же встал, подошел, даже побежал, к двери и плотно ее закрыл.
– Ты не могла бы говорить потише? –
– Тогда зачем ты меня нанял? – поинтересовалась она.
– Я тебя не нанимал. Это мой отец тебя нанял.
– О, да. Тогда почему ты меня не уволил?
– Потому что ты очень хорошо работаешь.
– И ты не так уж плох, – заметила она, подмигивая. Поскольку ей больше нечего было терять, она повернулась и села на его стол.
– Я говорил не о той ночи.
Она скрестила ноги, что было сложно сделать в узких брюках, но она справилась.
– О... «та ночь». У нее есть имя. Я так хороша в постели, что у нашей единственной ночи уже есть имя.
– Та глупая ночь, – сказал он. – Та пьяная ночь.
– Мы не были пьяны. Ты выпил два пива, а я две стопки виски, а мы с тобой не легковесы. Не вини выпивку в том, что ты сделал неправильный выбор, – попросила она, вздернув подбородок. – И было ли это неправильным выбором? Это ты скажи мне.
– Да, был. То, что я сейчас разговариваю с тобой об этом, доказывает, что это был неправильный выбор. Я не хочу подобного разговора с любым из своих подчиненных. Я пытаюсь быть хорошим боссом, а ты не помогаешь.
– Как это я не помогаю? – спросила она.
– Потому что ты не хочешь, чтобы я был хорошим боссом.
Искре почти стало его жаль. Почти. Он был богат, красив, ему на блюдечке преподнесли высокооплачиваемую работу в мультимиллионной строительной компании, комплименты от папочки, поэтому ей было действительно трудно проявить сочувствие к этому мужчине. Если у него и были настоящие проблемы, то, черт побери, это не она.
Затем снова она вспоминала его двухметровый рост, широкие плечи и то, как он был раздражающе хорош в постели. Она знала это благодаря «той ночи» полгода назад. И это означало, что ей немного его жаль. Совсем чуточку. Но она ему это не скажет. Ему не нужно знать, что он ей нравится. Чем меньше он будет об этом знать, тем лучше.
– Бедный Ян, – хмыкнула она, качая головой. – Жертва желания. О твоей жизни можно снять фильм. Мы можем попросить сыграть тебя Криса Хемсворта. У вас одинаковый цвет волос. И плечи. Я помню об этом, потому что кусала их.
– Ты кусала плечи Криса Хемсворта?
– Леди так не поступают. Жаль, что я не леди.
– Искра. – Он хотел скрестить руки на груди, но передумал. Вместо этого он засунул руки в карманы, будто там им будет безопаснее.
– Ян.
– Тебе не стоит называть меня Яном. Когда ты называешь меня так, люди начинают думать, что мы больше, чем босс и подчиненная.
– Как-то раз я заскочила в твой душ, чтобы смыть твою сперму со своей спины после продолжительного секса раком. А теперь... скажи мне, насколько мы просто босс и подчиненная.
– Ты, – сказал он.
– Я.
– Зачем мне это терпеть? – спросил он. – Какая-то скрытая форма мазохизма, да?
–
– Что ты хочешь? – спросил он. – Пожалуйста, скажи мне и покинь мой офис, чтобы я, знаешь ли, мог делать то, что делаю.
– Дрочить, думая обо мне?
– Искра, пожалуйста. – Казалось, ему было дико неудобно, что она чуть не рассмеялась. Нечасто такой сильный и красивый мужчина, как Ян Эшер выглядел таким неуверенным. Это было в некоторой степени восхитительно. И мучить его вот так было в удовольствие.
– Ты же знаешь, это не настоящее мое имя. Меня зовут Вероника. Можешь сказать это. Ты звал меня Вероникой той ночью. Я имею в виду «той ночью», – уточнила она, изображая пальцами кавычки.
– Все зовут тебя Искра.
– Ты звал меня Вероникой, когда был во мне.
– Искра, черт возьми...
– Меня зовут не «черт возьми». Скажи, как меня зовут, и я скажу тебе, почему я здесь.
– Искра, я не…
– Произнеси мое имя, и я скажу тебе, почему нахожусь тут. А после я оставлю тебя в покое. Или в беспокойстве. Зависит от того, насколько я раздражена сегодня.
– В беспокойстве будет точнее, – заметил он. – Мне нужно быть железным рядом с тобой. Ты настоящее землетрясение.
– Это самый сексуальный комплимент от мужчины в мой адрес.
Ян вытащил руки из карманов, встал в полный рост и сделал шаг вперед, достаточно близко, чтобы при желании наклониться и поцеловать ее. К несчастью, он не должен был этого хотеть.
– Вероника… – сказал он тихо, почти прошептал, и этот шепот был похож на то, как он произносил ее имя той глупой ночью. Ее план измучить его оборачивался против нее. Теперь и она вспоминала обо всем... все, что, как она пыталась притвориться, ничего для нее не значило. Никаких притворств, когда он произносит ее имя, не тогда, когда смотрит на нее так.
Однажды вечером они вышли выпить после работы, их было шестеро, она, Ян и шестеро ребят. Все четверо были женаты, им нужно было рано домой. Она и Ян задержались в баре. Разговаривали, но не о работе, а об искусстве. Его отец нанял ее, не Ян, и он не знал, что она научилась сварке, потому что в свободное время занималась металлическими скульптурами. Он понял, что она научилась этому от отца, так же, как и он попал в строительный бизнес. Она показала ему фото шестифутового розового куста, который она сварила из алюминия и меди, и он назвал это шедевром. А после шедевром он назвал ее. И прежде, чем оба успели это осознать, они уже целовались. Всю дорогу к нему домой они целовались, и теперь, шесть месяцев спустя, она все еще думала об этом.