Горячий доктор
Шрифт:
До сих пор. Пока не посадил её на пассажирское сидение в моей машине, словно все нормально. Я чувствую запах её духов. Замечаю каждый раз, когда она двигается в кресле, пытаясь почувствовать себя комфортно, или хочет отодвинуться от меня подальше?
Меня не должно волновать, что они переписываются, поэтому я сам себе говорю, что это не так, и меняю свою позицию по этому вопросу с чистой совестью.
Купер может делать все, что, черт возьми, ему угодно, и я продолжу жить как обычно. Это мой план, за исключением того, что он ещё не работает. Очевидно, я вёл себя как
— Давай поменяем тему, — говорю я, тянусь вперёд и включаю радио, если это поможет делу. Нет ничего, что сегодняшние хиты не смогут решить.
Бэйли убирает мою руку и выключает его.
— Нет, мы перейдём к реальной причине, почему ты меня ненавидишь.
Я хмурюсь.
— Я не ненавижу тебя.
— О, ладно, извиняюсь. Я просто тебе не нравлюсь. Какая разница?
Я ничего не говорю, и машина погружается в напряжённую тишину. Снова меняю полосу движения и выезжаю с автострады, когда заканчивается песня и начинается другая. Она с тяжёлым вздохом скрещивает свои руки.
— Я думаю, что просто должна уйти. Ничего не получается.
У меня такое чувство, что кто-то ударил меня кулаком.
— Что? Почему? — Бросаю быстрые взгляды в её сторону, стараясь фокусировать взгляд на дороге. Я не хочу пропустить свою очередь. — Из-за того, что произошло сегодня в операционной?
— И да, и нет. Отчасти. Мне кажется, что твоё присутствие в операционной чересчур пугающее. Каждый мой шаг усугубляется и оценивается. Ты заставляешь меня чувствовать себя недостаточно быстрой и умной, чтобы идти в ногу с тобой. — Бэйли в поражении поднимает руки. — Возможно, мы просто плохая команда. Я думала, что смогу справиться с давлением, но сейчас понимаю, что работать с доктором Лопезом это ничто, по сравнению с тем, чтобы быть частью твоей команды. Доктор Лопез — солнышко, радуга и плей-лист из бич-бойз, а ты...
— Что я? — требую ответ.
Мне кажется, что она шепчет: «Пугающий», но не уверен, что правильно её расслышал.
Я поворачиваю налево, затем немного проезжаю, и вот, мы возле моего портного. Мне нужно выйти, но Бэйли все ещё бушует, и я не могу оставить её здесь после её речи. Паркую машину и поворачиваюсь к ней.
Девушка смотрит прямо перед собой, не смотря на то, что я знаю, она ничего не может видеть из-за дождя, льющего на лобовое стекло.
— Хорошо. Верно. — Я прочищаю горло. — Я осознал, что, возможно, могу быть проблемой.
Она откидывает назад голову и смеётся, смеётся, смеётся. Её светлые волосы рассыпаются вниз на её спину. Её длинные тёмные ресницы бросают тени на её выраженные скулы. Я сижу совершено неподвижно, смотрю на неё и сжимаю руки, потому что по какой-то глупой причине у меня есть сильное желание дотронуться до нее, прикоснуться к веснушкам на её переносице, провести подушечкой пальца по её нижней губе, той, которая сейчас из-за меня растянулась в улыбке.
Иисус, она обладает властью.
Наконец, Бэйли собирается с мыслями и поворачивается ко мне. От смеха вдоль её нижних ресниц образовались слезы.
— Возможно, я могу быть проблемой. Да неужели? — Ее слова пропитаны сарказмом.
Я
— Жди здесь. Я ненадолго.
Я не беру зонт, когда выхожу на улицу и захожу в лавку. Через несколько минут у меня в руках костюм, я доволен, что портной нашёл время для того, чтобы обернуть его в полиэтиленовый мешок для одежды, чтобы он остался сухим. Я же нет. Я как мокрая собака, когда захлопываю дверь и поворачиваюсь назад, чтобы повесть костюм.
— Ты весь мокрый, — говорит Бэйли, констатируя очевидное.
Должно быть, она успокоилась, пока я был внутри, потому что нет намёка на смех в её глазах. Её золотисто-карий взгляд быстро осматривает меня, и я смотрю в зеркало заднего вида. Мокрые волосы падают мне на лоб в паре с недовольной гримасой, я выгляжу как эмоциональный вампир. С ворчанием стаскиваю свой пиджак и вешаю его на спинку сиденья, прежде чем закатать рукава до локтей. Моя белая рубашка так же намокла, как и пиджак, но, учитывая жару в машине, она должна скоро высохнуть.
— Какой у тебя адрес? — напрямую спрашиваю я.
— Я бы хотела закончить наш разговор.
— Нет. Видишь ли, я забрал свой костюм и сейчас отвезу тебя домой. Как и положено.
Она протягивает руку и прикасается к моему предплечью, её рука нежная, тёплая и фарфорово-белого цвета. Я смотрю на неё, почти уверенный, что Бэйли уберёт её, но она этого не делает.
— Я не должна была смеяться, когда ты признался, что у тебя могут быть проблемы.
О, все ясно. Она думает, что ранила мою гордость, словно я хрупкое, темпераментное существо.
Ненавижу себя за то, что это так.
— Если ты хочешь, чтобы я продолжила работать на тебя, ты должен поговорить со мной.
— Мне плевать, если ты останешься. — Меня раздражает, что она думает, будто разобралась во мне. Она думает, что нежным прикосновение и сладким тоном пробьёт мою броню, и я выдам ей свои тёмные секреты.
Её рука болезненно сжимает мою руку, затем она отбрасывает её, скрещивает руки и смотрит в пассажирское окно.
— Улица Дубовая 8745. Отвези меня домой. Немедленно.
Я на распутье. Хочу забраться на вершину, сохранив то, что осталось от моего достоинства и вытащить Бэйли из моей машины, но затем думаю, как досадно будет выходить в понедельник на работу и признаваться Патриции и Кендре, что Бэйли уходит, так как я не смог отложить свое эго в сторону.
— Отвези. Меня. Домой, — снова повторяет Бэйли, выплёвывая каждое слово.
— Я никогда не буду хорошим парнем в операционной, — неожиданно говорю я, слова вылетают из меня ещё до того, как решаю, что хочу их сказать. — Я не включу плей-лист песен бич-бойз и не буду шутить. С детскими операциями от сколиоза ты не можешь снова выпрямить позвоночник. Ты берёшь позвоночник, который работает, как слинки, и превращаешь его в скалу. Это профилактическая мера, не лекарство. Нет определённой причины, почему с одними людьми это случается, а с другими нет. Не по своей вине мои пациенты испытывают постоянную боль и страдания.