Горячий доктор
Шрифт:
— Ох, хорошо, конечно. Дело в том, что… я не могу этого сделать. Стресс на этой работе больше, чем я могу вынести. У меня язва желудка. Начинается нервный срыв. — Теперь, как никогда, я обеспокоен тем, что он собирается испачкать мой ковёр. — Я не сплю. Моя девушка поставила ультиматум: я ухожу с медицинского центра Новой Англии, или она уйдёт от меня. Я думал, сделать это перед Новым годом, но он через несколько месяцев. Поэтому… — он делает паузу и смотрит в пол, — я предупреждаю об увольнении за две недели.
За ним появляется мой секретарь с досье в руках,
У меня нет времени на Кирта и его язву желудка. Я встаю, чтобы забрать досье.
— Они уже в конференц-зале, — серьёзным голосом говорит секретарь.
— Спасибо, Патриция.
Она поправляет очки на переносице и метает кинжалы в затылок Кирта, а это значит, она слышала часть его речи, и та ей не понравилась. В отличие от него она верная. Она работает со мной с самого начала.
Кирт в недоумении, когда я оставляю его стоять там и иду в конференц-зал.
— Доктор Рассел, доктор Рассел! Вы же дадите мне хорошую рекомендацию? — кричит он на весь коридор. — Я же был хорошим ассистентом?
Я не отвечаю ему, потому что уже перелистываю досье Фионы, заново просматривая рентгеновский снимок и компьютерную томографию, которую изучал последние несколько дней. Ей отказали четыре доктора. Искривление ее спины достаточно серьёзное, поэтому процедура может оказаться трудной даже для лучших детских спинальных хирургов в мире. К счастью для неё и её родителей, я один из них.
Открываю дверь и вижу родителей Фионы, сидящих за столом с выражением страха и опасения на лице. У её матери темные круги под глазами. Её отец держит жену за руку, и когда я вхожу, дважды сжимает её ладонь. Фиона сидит рядом с мамой, утонув в большом кожаном кресле, танцуя маленькой куклой на коленях.
Она сидит, прислонившись к одному подлокотнику на кресле, но когда видит меня, старается сесть прямо. Глубокое хмурое выражение появляется на ее пухленьком личике. Когда я вижу эту маленькую борьбу, понимаю, что должен это сделать, даже если это убьёт меня. Она заслуживает, чтобы за неё боролись, и если Кирт такой слабак и не может это сделать со мной, я найду того, кто сможет.
***
Я работаю в Медицинском центре Новой Англии пять лет. Когда только начинал, я закончил не один, а два гранта на изучение. Первый — комплексная хирургия позвоночника и второй — детский сколиоз. Даже после всех этих тренировок мне пришлось многому научиться. Некоторые скажут, мне еще надо учиться. Большинство моих коллег думают, что я наивный, беру на себя слишком много.
В нашем отделе четыре спинальных доктора, я единственный, который работает с детьми. И сейчас, когда я иду на обед, они сидят за одним столом. В основном они делают спондилёз у взрослых, операции, которые делаются за два часа, позволяют
Они машут мне рукой, и я внутренне стону. Я знаю, что сейчас произойдёт. У меня нет сил на их дерьмо «мужского клуба» сейчас.
— Слышал, от тебя опять уходит помощник, Мэтт? — говорит доктор Годдард. Ему около тридцати, он почти мой ровесник, но на этом наше сходство заканчивается. Он в хирургии только ради денег и репутации. Он носит футболки-поло. Водит красное Порше. Его жена похожа на накаченную куклу.
— Как прошла твоя утренняя встреча, Джеф? Не сломал ноготь?
Он прищуривает глаза, смотря на меня.
— Спокойно, мальчики, — доктор Лопез усмехается и наклоняется ко мне. — Я слышал, ты хочешь взять семилетнего ребёнка. Я посмотрел её рентгеновские снимки, и они не очень красивые.
Я пожимаю плечами. У меня есть стопка дел с некоторыми деталями случаев, с которыми я успешно справился в прошлом, и они похожи на дело Фионы. Если бы доктор Лопез не сидел с доктором Годдардом и другими, я бы узнал его мнение.
— Как ты хочешь сделать это дело без ассистента? — спрашивает доктор Годдард, снова насмехаясь надо мной.
Я хочу спросить его, как он смотрит по утрам в зеркало, не разбив его. У всех есть вопросы, оставшиеся без ответа.
— Вы знаете, в комнате для персонала есть фотография доктора Рассела, — продолжает он, повернувшись к коллегам с самодовольной ухмылкой на лице. — Они добавили дьявольские рога и красный хвост. Думаю попросить одного из них, дать его мне, хочу поставить в рамку.
Я пытаюсь усмехнуться.
— Как всегда, господа, было приятно.
Я бы вообще не задумывался о комнате для персонала, но наш общепит довольно неплох и избавляет меня от беспокойства за обед. Я кладу в тарелку лосося на гриле, овощи и картофель с сыром, от которого у меня текут слюни, и нахожу уединённый столик в углу.
Комната для персонала похожа на столовую в старшей школе. МЦНА — частная больница, которая состоит из пятидесяти четырёх хирургов в пятнадцати специальностей. Каждая специальность имеет свои особенности. Вот как их можно отличить:
Спортивные болельщики — любители пива? Это объединяет хирургов-ортопедов. Они работают в области спортивной медицины, и не признают протеиновые добавки.
Мазохисты, мужчины и женщины, которые любят проснуться в любое время, чтобы спасти всех? Это хирурги — трансплантологи.
Те, кому нравится приударивать за медсестрой и рассказывать всем, что они зарабатывают больше всех, скорее всего, это кардиоторакальные хирурги.
Водители Ferrari, которые хотят быть популярными местными знаменитостями, носят блестящие костюмы и делают то, что мы называем «фальшивой хирургией» — пластические хирурги.
Вы улавливаете смысл? У каждого свои особенности, даже у меня. Одна часть меня мазохист, другая перфекционист. У меня есть свои кумиры и эго, которое может заполнить всю эту комнату, но это необходимость. Кто доверит позвоночник своего ребёнка в руки дурака, который подвергается давлению?