Горячий пепел
Шрифт:
– Нам предстоит первыми сбросить на Японию сверхмощную бомбу нового типа,- начал инструктаж полковник Тиббетс.- Ввиду особой важности задания самолет поведу я сам. Люис будет исполнять обязанности второго пилота. Старший штурман полка Ван Кирк и старший бомбардир Фериби заменят на этот рейс штатных членов экипажа. С нами полетят также три человека, которые будут заниматься бомбой: Парсонс, Джеппсон и Бесер. Представляю вам их, а они пусть познакомят нас с "пассажиром" из бомбового отсека.
Капитан
Тиббетс рассказал, что в операции будут участвовать семь бомбардировщиков. Один заранее послан на остров Иводзима для возможной замены какого-нибудь из самолетов сопровождения.
Три "Б-29" полетят впереди, один из них курсом на Хиросиму, другой на Кокуру, третий - на Нагасаки. Они должны разведать погоду над каждым из этих городов и дать окончатель-ную рекомендацию о выборе цели. Наконец, еще два бомбардировщика будут следовать рядом с самолетом-носителем, чтобы сфотографировать результаты бомбардировки и сбросить над целью контейнеры с аппаратурой.
Накануне вылета Тиббетс дал "сверхкрепости" под номером 82 имя своей матери - Энола Гей. Вместе с заместителем начальника "Манхэттенского проекта" генералом Фареллом он безотлучно следил за погрузкой "Малыша", как называли создатели урановой бомбы свое детище.
Тревожила возможность аварии при взлете. Уже не раз бывало, что, стартуя с Марианских островов, "Б-29" взрывались с бомбами на борту. Случись такое теперь, от Тиниана не осталось бы и следа. Поэтому окончательную сборку взрывателя бомбы решили произвести уже в воздухе.
В 2 часа 45 минут утра 6 августа "Энола Гей", освещенная снопами прожекторов, сдвинулась с места и начала разбег. В полете к ней присоединились бомбардировщики майора Суинея и капитана Марквордта. Несколько часов тройка шла над сплошным слоем облаков. Тиббетс беспокоился, возможно ли будет прицельное бомбометание.
Жители Хиросимы знать не знали об уготованной им участи. Всю весну и лето 1945 года они прислушивались по ночам к гулу сотен американских "сверхкрепостей", пролетавших мимо на огромной высоте.
30 июня 1945 года массированной бомбардировке был подвергнут расположенный поблизости город Куре. Почему же Хиросима до сих пор не изведала кошмара воздушных налетов?
На сей счет по городу ходили самые различные слухи. Одни говорили, что "би-сан" (так японцы именовали "Б-29") щадят Хиросиму потому, что многие американцы японского происхождения - выходцы из этого города. Другие считали, что янки боятся попасть в расположенный где-то поблизости лагерь американских военнопленных. Третьи утверждали, будто в Хиросиме живет кто-то из родственников президента США.
Понедельник 6 августа 1945 года начался, как и другие дни войны. После двух ночных воздушных тревог мало кто обратил внимание на третью. Ее объявили в 7 часов 09 минут утра, когда высоко над Хиросимой появился один-единственный "Б-29". Это был самолет "Стрэйт флаш" майора Изерли. Глазам летчика открылся город, как бы окруженный белым нимбом. В сплошном покрывале облаков как раз над Хиросимой оказался просвет диаметром в двадцать километров. Изерли радировал Тиббетсу: "Облачность меньше трех десятых на всех высотах. Рекомендация: первая цель" (потом Изерли будет терзаться мыслью о том, что этой радиограммой он вынес приговор Хиросиме).
В 8 часов 14 минут 15 секунд раскрылись створки бомбового люка, и "Малыш" устремился вниз. Еще 47 секунд над Хиросимой мирно светило солнце. За эти 47 секунд люди успели забыть об удаляющемся гуле трех "сверхкрепостей". Будничные утренние заботы владели горожанами вплоть до мгновения, когда беззвучная вспышка вдруг разом превратила Хиросиму в горячий пепел.
ЭКИПАЖ "ЭНОЛЫ ГЕЙ"
Автоматические стеклянные двери предупредительно распахиваются перед каждым входящим. Только августовский зной не может переступить этот порог.
Холл "Хиросима гранд отеля" - это доведенный до совершенства комфорт. Невидимые машины нагнетают прохладу, невидимые плафоны мягко рассеивают свет. Столь же мягко откуда-то струится музыка. Уютные кресла располагают к неге. А вышколенные официанты проворно и бесшумно разносят те же студено-горячительные смеси, что и в любом другом первоклассном отеле мира.
Здесь явно знают толк и в самом трудном из "коктейлей": умеют смешать в должной пропорции международный комфорт с искусно отмеренной дозой местного колорита.
Деревянным балкам под потолком нечего поддерживать в железобетонном здании. Их назначение - напоминать о специфике японского зодчества, о тех архитектурных памятниках, которые турист видит на экскурсиях. А эта решетка, что отделяет холл от главного входа? Между чугунными прутьями кое-где разбросаны прямоугольники бугристой меди. Они подсвечены лампочками, которые попеременно вспыхивают там и тут. Огоньки среди краснеющей меди напоминают об остовах разрушенных домов, о чудовищном пекле, когда пузырилось, бугрилось, закипало все вокруг - черепица, камень, металл, живое человеческое тело.