Горящие холмы

Ламур Луис

Их преследователи разделились, чтобы исследовать как можно больший участок местности. Они догоняли.

Внезапно Трэйса осенило. Идея была настолько простая, насколько же и рисковая, что он на мгновение усомнился в собственном рассудке. Сомнения не вызывает тот факт, что их окружают и это дает им шанс.

Джордан глянул направо, налево, высматривая густые кусты. Через несколько минут, когда они скрылись в кустах, он поднял руку, делая знак остановиться, быстро соскользнул на землю и пригнул лошадь. К тому времени как к нему подъехала Мария Кристина, он завязал своей лошади глаза. Видя его манипуляции, она спрыгнула на землю и сделала все то же самое.

Затем они торопливо собрали ветки, укрыли обеих лошадей и улеглись у границы кустарника. Рыжая лошадь заволновалась, внезапно оказавшись в полной темноте, но услышав спокойные голоса Джордана и Марии Кристины, притихла.

Это был старый трюк. Так водили лошадей по шатким мостам или вели под пули. Если у лошади завязаны глаза, она ведет себя спокойно.

Стояла страшная жара. От земли шел ужасный жар. Не дай Бог одна из лошадей шевельнется в самое неподходящее время… впрочем, темнота должна заставить их лежать смирно.

Песок под ними был очень плотным. Приготовив оружие, они ждали. Пот заливал Трэйсу лицо, он знал, если один из всадников подъедет ближе, их укрытие сразу может обнаружиться. Остался запах лошадей, его собственной нестираной одежды, смешанный запах креозота и мочевины. Вскоре они услышали топот приближающихся лошадей.

Двух из них он скоро услышал, и тотчас же понял, что они слишком близко. Трэйс напрягся, готовый открыть огонь. Если они наткнуться на них, он прикинул, что сможет унести с собой в могилу еще двоих. Он успокаивающе положил руку на свою лошадь.

Мужчина злобно выругался, и они услышали, как ломаются кусты. Его напарник выкрикнул:

— Что-нибудь видишь?

— Нет! — ответили довольно далеко, с другой стороны каньона. — Впереди ущелье.

Их укрытие было совершенно ненадежно. Приходилось рассчитывать лишь на то, что их преследователи не знают о нем, и их взгляды устремлены вперед и только вперед.

Всадники проехали, и Трэйс уже хотел выглянуть, но показался еще один, уже ближе. Они услышали, как идет лошадь, услышали, как вытаскивали фляжку из сумки для продуктов, было слышно бульканье воды, когда всадник пил. Как только он прошел мимо, его фигура стала четко видна. Он ехал и, откинув голову назад, пил. Затем было слышно, как он прополоскал рот и сплюнул.

Трэйс Джордан лежал неподвижно, медленно считая до пятидесяти. И только после этого он рискнул выглянуть. Был виден только один всадник, достаточно далеко. Остальные должны были двигаться по каньону, о котором говорил один из них. Они быстро вскочили на ноги, подняли лошадей, сорвав с глаз повязки.

Повернув под прямым углом от их первоначального направления, они устремились на запад, а затем вновь повернули на север, чтобы не упустить ни одной мили пути, ведущего к их спасению. Вскоре они подъехали к лесу из юкки, где и укрылись от глаз возможных преследователей.

То, что охотники ничего не достигли, стало ясно довольно быстро. Это произошло сразу после того, как Якоб Лантц перестал различать следы. Вскоре они возвратились назад и нашли те кусты, где прятались беглецы, и даже отпечатки их тел. Джордан усмехался, представляя себе негодование старого следопыта. Но они выиграли лишь час, а может и меньше. Их и границу теперь разделяло лишь несколько пересохших русел рек, которые были полноводными лишь в сезон дождей. Некоторые из них текут в Рио-де-Сан-Бернардино, другие в Рио-де-Бависле. Каньон, который был образован одной из этих рек, может дать им некоторую защиту, когда они будут двигаться к границе, к тому же многие из них тянутся именно на север,

а не на северо-запад.

Пони индейца уже выбился из сил, да и у его большого рыжего коня сил оставалось мало, когда они обнаружили нужный каньон. Они спустились вниз и поехали прямо вверх по руслу обмелевшей реки, которая петляла среди нагромождения камней.

С милю беглецы ехали в воде, которая едва ли поднималась выше копыт лошадей, затем достигли узкого участка, но и здесь было не больше двух дюймов в глубину. Дальше они спешились и пошли пешком, медленно оставляя за собой милю за милей.

Они уже проехали десять миль от того места, где спустились в каньон, когда заметили путь наверх; этот случай упускать было нельзя. Они осторожно поднялись на плато. У самого края Джордан соскочил на землю и бросил долгий внимательный взгляд на окружающую их местность.

Куда ни кинь взгляд всюду расстилалась бесплодная равнина. Виднелись скалы, кактусы, заросли меските, трещины, образовавшиеся в результате землетрясения. Их приходилось преодолевать с осторожностью.

Они очень устали. Лица были покрыты пылью, глазные яблоки с трудом вращались в глазницах. Трэйс держался в седле из последних сил. Мария Кристина соскочила на землю, ее лошадь уже валилась с ног. Им нужен был отдых и еда. Лошадям также нужен корм.

Когда Джордан первый раз увидел редкий кустарник, он не обратил на него внимания. Это была всего лишь одна из полусотни невзрачных кустарниковых рощ, мимо которых они проезжали. Роща занимала площадь почти с акр, но Джордан заметил какое-то углубление в кустах. Он подъехал ближе. Это оказалась укрытая кустарником, внутри совершенно пустая пещерка. Выглядело сомнительно, но это был кров. По дну пещерки текла струйка воды.

Беглецы не могли себе позволить роскошь развести огонь, но здесь были трава для лошадей и вода, которой можно смочить горло. Джордан расседлал лошадей, привязал и стал делать из пучков травы небольшую запруду, там где капала вода. Мария Кристина возвратилась в пещерку с пучком желтых листьев с красноватыми стебельками. Она их смочила в воде и приложила к руке.

— Herba mansa, — сказал Джордан, глядя на листья.

Она подняла голову, немного забавляясь.

— Вот это да! Какие познания! Ты знаешь растения?

— Некоторые.

— Возможно, у тебя что-нибудь с ранчо и получится. Может быть, даже в конце концов получится неплохо.

Он усмехнулся.

— Тебя не так-то просто убедить, — сказал он. — Никогда не видел подобной женщины.

— Женщины? Думаю, ты вообще не видел женщин. Мне кажется, единственное, что ты знаешь — это лошадь. Да еще умеешь стрелять.

Она взглянула на него оценивающе.

— Стреляешь ты неплохо.

Они поделили последний маленький кусочек вяленого мяса и две облепленные песком маисовые лепешки. Затем сели рядышком и стали смотреть, как лошади ели молодые побеги кустарника.

— Чего ты медлил, — сказала она. — Появился только сегодня! Я уже решила, что апачи уедут вместе со мной.

В уголках ее глаз и губ появилась еле заметная улыбка. Где-то в недрах его души стало расти и крепнуть какое-то теплое чувство.

Какая женщина! После всего пережитого еще может улыбаться! А ведь совсем недавно… она была мрачновата, но не угрюма. Это была реакция на опасность, тяжелое испытание, преодоленное с кривой улыбкой на губах и с легким юмором.

— Не удивился, когда тебя схватили, — сказал он. — Но как только они поняли, что добыча им оказалась не по зубам, они бросили тебя, что избавило меня от многих проблем.