Горящие вишни

Як’Хара, окрестности Имперской столицы

Поздняя осень 961 года со времен Великого Раскола

Ветер шелестел красными листьями клена. Его шепот был подобен звукам флейты: тихий, нежный, прохладный. В воздухе витала горная свежесть, запахи зачинавшейся зимы и уходящей осени. Среди зеленого лесного полотна, что простиралось перед горным уступом, день ото дня все стремительней расползались желтые пятна. Мир медленно замирал и погружался в спячку. Совсем скоро северные провинции покроются белым покрывалом.

Возможно, следом снег дойдет

Порыв ветра всколыхнул кленовые ветви, и тяжелые красные листья сорвались в полет. С мягким шорохом они беспорядочно кружились в воздухе и приземлялись на каменную плитку перед древней невысокой статуей. К их хороводу присоединились бледно-розовые лепестки сакуры, принесенные ветром из рощи, что протянулась вокруг храмовой площадки. Сладковатые ароматы смешались с дымом от благовоний. Горная тишина дарила чувство покоя. От холодного свежего воздуха слипались глаза, и подступала дрема.

Кацухиро глубоко вдохнул. Он сидел перед изваянием бога Тэдзи, покровителя металла и труда, не первый час, время от времени обновляя палочки благовоний. Мужчина медленно поднял веки и вгляделся в покрытое рваными облаками вечернее небо. Солнце робко касалось белоснежных горных верхушек на западе, готовое упасть в их ночные объятия. Очередной день подходил к концу. Глубокие тени залегли в очертаниях лица статуи Тэдзи, словно тот прикрыл глаза и отошел ко сну. Бог Стали был первым мхаграем, если верить легендам. Он придумал бесконечный Путь, по которому пошли все его последователи. Поколение за поколением, мхаграи вступали на проторенную тропу, в конце которой ожидало просветление и место подле покровителя. Таков был Путь мхаграя.

Если верить легендам.

Кацухиро перевел взгляд на поросль дикой вишни у подножия гор и тихо проговорил:

Пламя пылает

Ветвями вишни далекой.

Близок конец.

Едва он закончил, как позади послышалось шуршание одежды.

– Это прекрасно, баг’шан1! – раздался звонкий девичий голосок.

Сдержав улыбку, Кацухиро придал лицу суровое выражение и обернулся. Ниже, у основания почти пологой каменной лестницы, за низким столиком, подложив под колени циновку, сидела его ученица. Темноволосая девчушка в простом, лишенном изыска и украшений кимоно, завороженно взирала на учителя.

– Ты правда так считаешь, Кай Си?

Девочка усердно закивала.

– Hai 2, баг’шан. Я чувствую осень и близость зимы в ваших словах.

Мужчина прикрыл глаза и кивнул, довольный высокой оценкой своих трудов. Ученица точно поняла смысл, что он закладывал между слов. Изучение искусств пошло ей впрок. Кай Си, между тем, продолжала:

– Пока вы медитировали, я тоже сложила несколько строк.

Кацухиро, скрывая интерес, полностью развернулся к подопечной и сложил ладони на коленях.

– Расскажи мне, – повелел он.

Девочка поднялась с места, растолкав кипы свитков вокруг себя, и прокашлялась:

Жук на стволе ивы,

Грустно смотрит он вдаль.

Где бы взять мисо 3 ?

Ученица засмеялась, весело пританцовывая возле столика. Кацухиро же нахмурился. Он пошевелил длинными седыми усами и с укором взглянул в радостные глаза девочки.

– Озорство простительно для твоих сверстников. Но не для тебя, Кай Си. Ступив на Путь мхаграя, ты стала выше прочих. Твои грядущие поступки будут определять судьбы людей, провинций и государств. Таковая ответственность требует особой выдержки. И прилежания.

– Понимаю, баг’шан, – Кай Си потупила взгляд и сложила руки за спиной. – Извините меня.

Шел уже третий год, как Кацухиро приютил у себя брошенную девочку из давно угасшего рода Такэда Кай 4 . Ее прадед, Химура, был великим воином и полководцем, который внес немалую лепту в объединение Як’Хары. Кацухиро прекрасно помнил его еще молодым, полным сил и идей. И каждый раз, всматриваясь в лицо Кай Си, видел черты старого друга.

– Твой стих, – вполголоса проговорил мастер-мхаграй. – Я тоже понял его смысл.

Кай Си подняла к учителю полные надежды глаза. Тот усмехнулся:

– Ты голодна?

– Hai, баг’шан! – воскликнула девочка. Она снова заулыбалась, предвкушая скорое возвращение домой.

Кацухиро поднялся и отряхнул от листьев заостренные плечи накидки. Он был высок, много выше прочих як’харцев, широк и статен. Суровые черты лица и глубокие морщины испещряли бледное лицо. Длинные тонкие усы, такие же седые, как и пучок волос на выбритой голове, окаймляли его губы и опускались ниже подбородка. Старый мхаграй медленно прошел по лестнице, шурша полами тускло-синих хакама5. С каждым шагом он поднимал в воздух опавшие лепестки сакуры и пыль, принесенную сюда горным ветром.

– Хорошо, – сказал он, остановившись перед ученицей. – Прежде, чем мы покинем храм, давай проверим твои успехи.

Кай Си лихорадочно захлопотала над столиком для каллиграфии. Она расправляла свитки, дрожащими руками складывала их в стопку и едва не опрокинула чашку с чернилами. Кацухиро взмахнул ладонью, и девочка тот час отпрянула от стола. Мхаграй был недоволен.

– Кай Си, – его голос принял поучительный тон. – Ты суетишься. Суета говорит о твоем волнении. Волнение выдает твой страх. Твой страх – лучшее оружие твоего врага. Истинный мхаграй держит страхи в узде. Не позволяет им брать верх над его жизнью.

– Понимаю, баг’шан, – прошептала ученица, изучая носки своих сандалий. – Я исправлюсь. Простите меня.

Кацухиро кивнул и протянул ладонь:

– Хорошо. Подай мне свитки.

Кай Си, теперь уже без спешки, подняла стопку и передала мастеру. Тот начал перебирать листы с конца, один за другим. Каждый из них занимали крупные, начертанные размашистыми мазками символы и округлые иероглифы. Они обозначали главные добродетели Пути мхаграя: верность, честь, доблесть. Первые надписи выглядели небрежными и неровными. Ученица, поначалу, слишком расправила кончик кисти. Торопясь, она не успевала дописать иероглиф, и краска высыхала, отчего каждая линия знака прерывалась тонкими черточками, напоминавшими петушиный гребень, становилась блеклой и тонкой. Но чем дальше Кацухиро листал, тем чаще встречал плавные, идеально написанные линии и засечки, насыщенные чернотой краски. Мастер невольно хмыкал каждый раз, когда попадался очередной витиеватый узор. Кай Си смиренно ждала вердикта, косясь на учителя одним глазом.