Горящий Эдем
Шрифт:
– Вы съехали с дороги? – спросила Элинор, чувствуя, как в ее собственную речь вторгается среднезападный акцент, от которого она почти избавилась в Гарварде до того, как вернуться в Оберлин.
Женщина вытерла лицо рукой, запачканной машинным маслом. Элинор отметила, что она сделала это не по-женски, чересчур резко.
– Нет, я не просто съехала, – сердито ответила она. – Один из этих чертовых БАТов чуть не расплющил меня на дороге, вот я и угодила в кювет. Хорошо хоть не стала последней жертвой «Бури в пустыне».
– А что такое
– Большой артиллерийский тягач. Они с военной базы Похакулоа. Играют здесь в войну. Элинор кивнула.
– Вы как-то связаны с армией?
– Я? – Женщина рассмеялась хриплым смехом, который тетя Бини сразу бы назвала «пропитым». – Нет, конечно, – сказала она, отсмеявшись. – Просто двое из шести моих сыновей там служат.
– О! – Элинор почувствовала легкое разочарование. Почему-то ей казалось, что эта крепко сбитая, решительная женщина непременно должна быть связана с армией. – Так вот откуда вы знаете про этот БАТ.
Женщина опять рассмеялась:
– Да нет, совсем не оттуда. Разве вы не смотрели телерепортажи во время войны в Заливе?
– Честно говоря, нет. – Их голоса срывались, когда машину подбрасывало на ухабах, которых становилось все больше.
Женщина пожала плечами:
– Одним словом, мой Гарри был там, я еще и поэтому не пропускала ни одного репортажа. Признаюсь, после Вьетнама и этой истории с заложниками в Иране было приятно посмотреть, что мы все же можем дать кому-то прикурить.
Словно вспомнив, она протянула ей руку. Элинор пожала ее, почувствовав твердость мозолей на ладони женщины.
– Меня зовут Корди Стампф…, с «ф» на конце, и я очень вам благодарна. Я могла бы проторчать на дороге очень долго, учитывая то, как здесь мало машин. Конечно, кроме этих чертовых БАТов, но я вряд ли захотела бы поехать с ними.
– Элинор Перри. – Элинор отдернула руку и, ухватившись за руль, помогла джипу миновать очередной поворот. – Вы сказали, что едете на западное побережье. А куда именно?
– На один из чудных курортов. – Корди Стампф потерла руки, словно ей было холодно. Элинор вдруг поняла, что на этой высоте, в дождь, ночью и вправду холодно.
– На какой? – Она включила обогреватель. – Лично я еду в Мауна-Пеле.
– И я.
Элинор вопросительно взглянула на нее. Было трудно поверить, что эта женщина в халате, с двумя пузатыми чемоданами направляется на один из самых дорогих курортов на Гавайях. Ей самой пять лет пришлось копить на эту поездку…, на это дурацкое приключение…
– Да-да. По-моему, вы тоже летели на том рейсе, который завернули в Хило.
– Да. – Элинор не видела женщину на борту, но там было больше двухсот пассажиров. Она гордилась своей наблюдательностью, но эта женщина ничем не выделялась среди прочих, разве что простотой.
– Я летела в первом классе. – Корди как будто читала ее мысли. – Вы, наверное, летели сзади. – В этом предположении не слышалось никакого снобизма.
Элинор снова кивнула:
– Я редко летаю первым классом.
Корди опять рассмеялась своим хриплым смехом:
– А я вообще первый раз. Пустая трата денег. Но эти билеты были частью выигрыша.
– Выигрыша?
– «Отдыхай с миллионерами». – Корди усмехнулась. – Помните, «Пипл» проводил такой конкурс?
– Нет, как-то пропустила. – Элинор читала «Пипл» раз в год, во время визитов к гинекологу.
– Я тоже. Это мой сын Хови послал им письмо от моего имени и выиграл. От Иллинойса.
– От Иллинойса? – Хоть тут она не ошиблась. Но не в Чикаго. Где-нибудь в глубинке.
– Да, идея была отправить по одному счастливчику от каждого штата на неделю в Мауна-Пеле, где отдыхают одни миллионеры. Это последняя выдумка Байрона Трамбо, который построил этот курорт, ну, так писали в «Пипл». Вот я и стала чем-то вроде «Мисс Иллинойс»…, хотя я не мисс уже с 65-го года. Но самое странное, что все выигравшие, кроме меня, отказались ехать. Они взяли выигрыш деньгами, а мне эти подонки из «Пипл» ничего не сказали.
– А почему? – спросила Элинор, хотя уже могла догадаться.
Корди Стампф покачала головой:
– Вы разве не слышали, что здесь пропали шесть человек? Говорят, на самом деле их больше, но Трамбо и его люди это скрывают. Про это писали в «Инкуайрере». «Туристы исчезают в самом дорогостоящем курорте, построенном на месте древнего гавайского кладбища». Что-то вроде этого.
Дорога стала прямее, хотя и продолжала идти в гору. Долина разошлась, но по сторонам ее все еще стояли, как исполинские стражи, громады Мауна-Лоа и Мауна-Кеа.
– Я тоже что-то про это читала. – Элинор почувствовала себя лгуньей. Она собрала неплохую коллекцию вырезок об исчезновениях, включая даже нелепую статью в «Нэшнл инкуайрер». – Вас это беспокоит?
Корди опять рассмеялась:
– Что? Что курорт выстроен на старом кладбище и привидения по ночам лопают туристов? Я пересмотрела на эту тему кучу фильмов. Мои ребята вечно таскали их в дом.
Элинор решила переменить тему:
– У вас правда шесть сыновей? И сколько им лет?
– Старшему двадцать девять, – сказала Корди. – В сентябре будет тридцать. Младшему – девятнадцать. А сколько лет вашим?
Обычно Элинор злили такие вопросы, но у Корди Стампф они выходили так естественно, что сердиться было глупо. Она говорила так же, как действовала, – размашисто, порой грубо, но безо всяких задних мыслей.
– У меня нет детей. И мужа нет.
– И не было? – спросила Корди.
– И не было. Я учитель, и работа отнимает у меня много времени. К тому же я люблю путешествовать.
– Учитель? – Корди, казалось, чуть сдвинулась на сиденье, чтобы лучше разглядеть Элинор. Дождь кончился, и высохшие дворники неприятно скрипели. – В школе мне не очень-то везло с учителями, но я думаю, вы преподаете в колледже. История?