Господа гусары, молчать!
Шрифт:
– Извини, Элла.
Он убрал ее руки, застегнул молнию и отошел к окну.
Вот так, господа гусары. Нас выпороли шпицрутенами, разжаловали в солдаты и сослали на хер на Кавказ. И там свирепые горцы нашинкуют нас, как колбасу. Туда нам и дорога.
Элла подошла, положила руки ему на плечи.
– Если бы ты согласился, у меня был бы классный секс. И вечное сожаление, что неглупый и талантливый человек навсегда останется в болоте. Ты же слышал, я не черити. Помогать имеет смысл только тем, кто сам хочет себе помочь.
– Ты решила меня проверить?
– Я много
Она поцеловала его и ушла. Через час Стас получил письмо от Грега и отправил ему свои записи.
– И что? – насмешливо спросила Света. – Ты ее трахнул?
– Нет. Она так хотела проверить, соглашусь я или нет. Стоит ли вообще мне помогать. Вот в тот момент все и решилось. Вся моя дальнейшая жизнь. И не только в плане работы.
– Нормально…
Она наклонилась к коляске, глядя на спящего сына. Долго молчала.
– Хорошо, - сказала она наконец, тяжело вздохнув. – Я дам тебе ее адрес. Если, конечно, захочешь. Только сначала выслушай до конца. И очень-очень хорошо подумай, стоит ли идти к ней.
– Она здесь? – удивился Стас. – Не в Будапеште?
– Да, здесь. Давно. Скоро два года. Ты тогда к ней очень так… продуктивно съездил, Стас.
– В смысле? – не понял он.
– В прямом. У тебя дочка. Лиза. И давай без глупых вопросов, твоя ли. Точно твоя. Алена бы мне врать не стала. К тому же она твоя копия.
Ощущение было таким, как будто повис в пустоте. Не в состоянии пошевелиться или сказать что-то. Алена родила ребенка. А он ничего не знал…
– Ее парень хотел на ней жениться, но Алена так ему и сказала: что это не его ребенок. Ну он и слился, конечно. Но вообще она собиралась делать аборт. Пошла в клинику, обо всем договорилась, а в последний момент передумала. Кстати, перед этим тебе звонила, но ты был…
– Да… я был… в полной заднице, - пробормотал Стас, кусая костяшку пальца. – И, похоже, там и остался.
– Послушай… Если Алена узнает о нашем разговоре, я тебя из-под земли выкопаю, убью и зарою обратно, понял? Она тебя до сих пор любит, как ни странно.
– Очень странно. Кого она любит, Света? Меня? Или того Влада, которого придумала себе в шестнадцать лет? Принца из ночного клуба, твою мать! А я вдруг оказался совсем не таким, вот засада! Она пыталась мне позвонить, не дозвонилась и решила, что ну его на хрен. Зачем ребенку такой папаша.
– Прекрати! – разозлилась Света. – Ты оказался блядью, которая трахала ее мать за деньги. И не только. Поэтому нечего тут. Но любит она тебя – несмотря на это прискорбное обстоятельство. И ребенка родила потому, что он твой. Не смогла его убить, можешь себе это представить? Кстати, она звонила тебе и потом. Но телефон твой хронически недоступен. Позвонила – и перестала.
После тягостной паузы Света продолжила, уже не так зло:
– Стас, это не все. Может, ради Лизы она тебя и простила бы. Но есть еще кое-что…
– Да что? – не выдержал Стас. – Говори уже!
– Ты же знаешь, что у нее с глазами? Ей самой ни в коем случае нельзя было рожать. Только кесарево, планово. Но все началось раньше времени. Пока то да се… В общем, не буду медицинские подробности рассказывать. Короче, Стас, у Алены такая вещь, называется фоновая ретинопатия. Это врожденное и не лечится. Операция может только притормозить. Прогноз – полная слепота. Несколько лет все было более-менее в равновесии, а после родов резко ухудшилось. Зимой отец возил ее в Германию на операцию, но не слишком помогло. Сейчас она плохо, но видит. Во всяком случае, живет одна, с Лизой вполне справляется. Отец с мачехой ей помогают, я тоже по возможности. Но что будет дальше… Есть небольшой шанс, что все останется так, как сейчас. Может, понадобится еще одна операция. Но вероятнее, что через несколько лет она полностью ослепнет. Вот такие дела.
Стас молчал, не зная, что сказать, и Света, покачав коляску, где завозился ребенок, продолжила:
– Стас, ты единственный человек, от которого Алена приняла бы помощь. Ну, не считая нас. С матерью, кстати, она так больше и не виделась. Наотрез отказалась с ней встречаться. Но такой вот парадокс – именно потому, что она тебя любит, ты будешь последним человеком, от которого эту помощь примет. Знаешь, почему? Ей не нужна твоя жалость, чувство вины и чувство долга. Понимаешь? Вот поэтому она больше и не пыталась тебя найти.
– А что делать, Света, если я все это чувствую? – тихо спросил Стас. – И жалость к ней, и свою вину, и долг – по отношению к ней, к своему ребенку.
– Этого мало, Стас. Это хорошо, но только бонусом к любви. Я дам тебе ее адрес, если, конечно, хочешь. Но еще раз прошу, подумай хорошенько. Если жалость, вина и долг у тебя на первом месте, лучше не пытайся с ней встретиться, потому что сделаешь только хуже. И ей, и себе.
– Говори адрес, - сказал он твердо.
Света объяснила, как найти Алену, и добавила:
– Я не гарантирую, что она вообще откроет дверь и захочет с тобой разговаривать. Но если захочет… дальше все будет зависеть от тебя. Все, давай, Стас. Никита уже возится, сейчас орать начнет. Кормить пора. Желаю удачи.
Она встала, поцеловала его в щеку и покатила коляску к дому. А Стас еще долго сидел на скамейке, пытаясь привести мысли в порядок.
Вечером он купил три бордовые, почти черные розы и поехал в Озерки, где теперь жила Алена. Долго стоял во дворе, пытаясь определить, где ее окна, но так и не вычислил. Звонить в домофон не стал, дождался, пока кто-то выйдет. Поднялся на шестой этаж, подошел к двери квартиры, прислушался. Музыка – или, может, это не оттуда?