Господа из завтра (СИ Обновлено 06.09.09)
Шрифт:
– К Ники? – спросила она, замирая от сладкого ужаса. Васильчиков чуть усмехнулся:
– В конечном итоге, – разумеется, к государю. Ну, а сейчас, – он протянул ей длинный, подбитый мехом плащ с капюшоном, – Сейчас я прошу вас, государыня, дайте мне вашу шляпу и наденьте вот это.
Внезапно на нее накатила какая-то апатия. Ноги стали ватными, руки плохо слушались. Бегство! Это слишком серьезный шаг, хотя… Не понимая, что происходит, она сняла шляпу и протянула ее Васильчикову. Тот немедленно закутал Моретту в длинный плащ, скрыв капюшоном лицо почти целиком. Она успела заметить, как князь Сергей протянул ее шляпу какой-то молодой женщине.
Васильчиков влек ее вниз по лестнице, на ходу давая короткие приказания еще нескольким людям, торопившимся рядом:
– Владимир Семенович, вы – на вокзал. С актрисами рассчитаетесь не ранее, чем отъедете от Берлина на сорок верст. Лубенцов! Постарайтесь по дороге в Гамбург наделать побольше шума! Федор!
– Карета готова, ваш-ство.
– Давай!
Только оказавшись в карете, Моретта снова стала приходить в себя и воспринимать окружающее. Скосив глаза, она наблюдала за тем, как Васильчиков, серьезный и нахмуренный что-то быстро написал в блокноте, вырвал листок и сунул его куда-то вперед, на козлы:
– Передать немедля! Она вздохнула:
– Ах, любезный князь, как все же жаль, что… – она запнулась, – что цесаревич сам не смог приехать… Губы князя вновь тронула легкая ухмылка:
– Ох, государыня, если бы вы только знали, каких трудов стоило уговорить государя не ехать за вами лично…
Через два часа они были в Потсдаме. Вихрем пронеслись по ночным улицам, остановились у вокзала:
– Прошу вас, государыня. Нам надо поторопиться. Поезд на Копенгаген отходит через четыре минуты…
Она несколько испугалась, когда поезд проезжал через Берлин, но усталость и нервное напряжение взяли свое. Уютно свернувшись калачиком, она замерла в своем плаще, точно мышка в норке. Мерный перестук колес убаюкивал…
– Государыня, – негромкий голос вторгся в царство Морфея.
Она с трудом оторвалась от видения милого Ники, открыла глаза. Перед ней стояли навытяжку рrince Serge и еще двое, в штатском платье, с выправкой офицеров русской гвардии:
– Государыня, мы миновали границу Рейха и теперь находимся на территории Дании. Вашей аудиенции просит принц Фредерик…
Рассказывает Олег Таругин (Цесаревич Николай)
Ночью меня разбудил раскрасневшийся Гревс. Внешне бесстрастный он протягивает мне листок с расшифровкой телеграммы из Берлина:
– Государь, вы просили сообщать новости из Германии безотлагательно, – говорит он.
А голос все-таки чуть подрагивает. Ясно, парня просто распирает. Ну-с, почитаем… «Срочно. Секретно. Объект «А» доставлен к месту назначения. Мероприятия прикрытия осуществлены согласно директивы «Туман». Результат положительный». Молодцы. Ей богу, молодцы!
– Александр Петрович. Прошу вас немедленно уточнить сроки прибытия моей невесты в Россию. Место прибытия – Либавская бухта? Или Целебровский с Шенком что-то изменили? Павлу Карловичу передайте: на его ответственности экстренный поезд. Классный вагон, два салон-вагона и, там, места для обслуги. Чтоб стоял под парами.
– Вас понял, государь. Прикажете исполнять?
– Исполняйте.
Теперь можно попробовать доспать… Сколько там времени осталось? О-хо-хо. Золотой «Буре» ехидно сообщает, что можно уже и не ложится, ибо до прихода Егорки и начала утреннего сеанса «русской гимнастики» осталось не более полутора часов. Ладно. Сяду, почитаю, что там у нас Минфин по поводу Финляндии насочинял…
…После неизменного рукопашного боя, даже не дав мне позавтракать, на доклад прибыли Шенк и Альбертыч:
– Государь (Быстро они, однако, приняли здешнюю терминологию!), группа Васильчикова сообщает, что поездка прошла успешно. Находившаяся в прикрытии группа лейб-гвардии корнета Лубенцова оторвалась от преследования и, благополучно пересекши границу Империи, направляется в Варшаву. Группа прикрытия лейб-гвардии поручика фон Смиттена задержана в Берлине. В настоящий момент генеральным консулом уже подготовлена нота об их освобождении. Не позднее полудня завтрашнего дня Ее Высочество покинет пределы Датского королевства…
– Спасибо! – Господи, что ж им еще-то сказать? – Вот что, отцы: чем мне вас за это наградить, а? Хотите, пробью у Александра ваше награждение «Александром Невским»?
Владимир Альбертович прокашливается, и каким-то очень стариковским жестом, никак не вяжущимся с его нынешним телом, вяло машет рукой:
– Да было б за что, Олежка. Так, рядовая операция. Смиттен попался, так мы их и инструктировали, чтобы в случае чего не боялись, сопротивления не оказывали, а спокойно сдавались. Чего-чего, а расстрелять его не расстреляют, а любой срок, который он за это получит, всяко разно не больше трех месяцев будет.
– Ладно, ладно, не прибедняйтесь! Мастерство должно вознаграждаться! Так что вертите дырки…
Значит, завтра она отплывает. Очень хорошо. Стало быть, послезавтра мне выезжать. Та-ак-с…
«Старички» остались позавтракать вместе со мной. Атаманцы, стрелки императорской фамилии и конно-гренадеры – мои обычные сотрапезники, тепло приняли новичков. Это хорошо. До сих пор, в целях защиты от непрошенных «гостей из будущего», у меня действует своеобразная система внутренней безопасности. Пропусков и особых паролей не существует: просто любого незнакомого человека остановят еще на дальних подступах к моим покоям. Даже не незнакомого, а просто не входящего в «ближний круг». Такие люди, будь это хоть сам государь император, должны обязательно сопровождаться кем-то из моих ординарцев, адъютантов или караульных офицеров. А вот уже они готовы к тому, что любой караульный может задать им какой-нибудь каверзный вопросик, навроде: «В каком по счету от окна стойле стоит твой конь?» или «Сколько лет вам было, когда вы впервые целовались на елке у своего дядюшки?» Такие сведения не являются тайной, но никакому внедренцу не удастся ответить на эту каверзу сразу. А вот если ты замешкался – все, пиши «пропало». Ко мне уже не попадешь. По крайней мере – сразу. Тут уже с тобой будут вдумчиво беседовать и проверять… Так вот, Целебровский и Шенк уже вхожи в ближний круг. Эх, еще бы Димыча в него ввести – совсем было бы замечательно! Кстати, о Димыче: пора мне по поводу него с батюшкой поговорить.
Аудиенцию у Александра мне выбивать надобности нет. Каждый день я у батюшки с докладом и просьбами ошиваюсь. О-хо-хо, ну, с богом:
– Батюшка, вот прошу вашей высочайшей резолюции…
Государь император склоняется над листом и читает, медленно шевеля губами. Господи, как же это я не замечал, как он постарел! С того страшного дня, когда его захватили иновременцы, он очень сильно сдал. В шевелюре блестит седина, лицо осунулось, пошло морщинами, руки заметно дрожат… За всеми этими мыслями, я как-то не сразу замечаю, что Александр уже дочитал и теперь пристально смотрит на меня. Артиллерийским залпом в уши бьет утробный рык: