Господа Магильеры
Шрифт:
– Columna vertebrlis! [12] – сказал он быстро, Гринберг понимающе кивнул, - Повреждение позвонков верхнего отдела, с четвертого по шестой. Судя по всему, пулей…
Пониже затылка в солдатской шее виднелось сочащееся кровью отверстие. Совсем небольшое, размером не больше монеты в две марки. Видимо, пуля скользнула на излете, иначе позвоночник бы лопнул, как спичка. Но и без того картина скверная. Судя по всему, размозжен один из позвонков.
– Спинной мозг, видимо, поврежден, - осторожно сказал Гринберг, - Полностью потеряна подвижность.
12
Columna vertebrlis (лат.) – позвоночный столб
Гринберг не закончил, опасаясь, видимо, что раненый все услышит. Но тому, кажется, уже все равно, глаза блестят, но почти не реагируют на окружающее.
Виттерштейн, не теряя больше времени, простер над раненым ладонь. И ощутил, как подрагивает воздух над раной. Это было привычно и несложно, такому лебенсмейстеров учат в самом начале обучения, обычная диагностика. Виттерштейн закрыл глаза, позволяя отвлечься от окружающего мира и сосредоточиться на ране. Неслышимый никому, кроме него, щелчок, и открывается второе зрение, глубинное, пронизывающее, передающее в тех цветах, для которых не существует названий.
Он увидел то, что и рассчитывал. Размозженные пулей мышечные волокна, обрамляющие пулевое отверстие. Рана, по счастью, чиста, внутри нет ни фрагментов пули, ни инородных тел. Вот кровеносные сосуды, извивающиеся причудливой речной картой по тканям. Потеря крови незначительна, и тут повезло. А вот кость… Виттерштейн нахмурился, мысленно скользя вокруг позвонков, похожих на огромное окостеневшее суставчатое дерево. Вот здесь… здесь… Верно. Если осколок кости попал в канал спинного мозга, беднягу уже можно тащить к братской могиле. Разве что кто-то очень осторожный невидимым пинцетом подхватит этот осколок и не даст ему натворить неприятностей.
– Вижу осколок, - сказал Виттерштейн негромко, - Попытаюсь аккуратно извлечь его и срастить.
– Помощь нужна?
– Просто тампонируйте рану. Кровь мешает мне четко видеть.
Гринберг оказался хорошим ассистентом, все необходимое он сделал с превосходной сноровкой. Какой-то отдельной частью своего сознания Виттерштейн ощутил внезапно установившуюся в лазарете тишину. Судя по всему, за его действиями с благоговением наблюдал не только персонал, но и пациенты. Раненые даже перестали стонать, глядя на то, как он едва заметными движениями тонких пальцем над открытой раной заставляет осколок позвонка сместиться на несколько миллиметров.
Сращивание костной ткани идет медленно, с трудом. Осколок получился большой и вошел слишком глубоко, к тому же он окружен поврежденными мышцами, которые мешают работе. Но Виттерштейн умеет действовать медленно и обстоятельно. Он движется шаг за шагом, соединяя мельчайшие фрагменты, точно собирая из кусков разбитую вазу. Некоторые куски невозможно поставить на место, слишком мелки или повреждены. Такие приходится изымать. Виттерштейн концентрируется на них и чувствует, как они сами выползают из раны, слыша при этом изумленный выдох одной из сестер милосердия.
– Ты везучий парень, - сказал Виттерштейн пациенту, отстраняясь наконец от раны, - Спинной мозг был сдавлен, но не поврежден. Думаю, в скором времени встанешь на ноги. Гринберг, тампонируйте и шейте. Не хочу тратить на это силы. Господи, да зажимайте же!.. Кто следующий?
Следующим был молодой костлявый парень, скорчившийся от болевого шока, глаза – пустые, как оловянные солдатские миски. Тоже скверная картина. Осколок снаряда вошел ему пониже ключицы с левой стороны, да так, что разворотил половину груди. Левая рука почти отсечена, вместо плеча – разрубленные и рассеченные ткани, осколки кости смешались с мышцами.
«Извини, - пробормотал Виттерштейн мысленно, - Но этой рукой ты винтовку держать уже не будешь».
– Ампутация? – предположил кто-то из ассистентов. Предложил неуверенно, боясь навлечь на себя гнев лебенсмейстера. Но Виттерштейн никогда не сердился во время операций. Гнев ведь требует сил, а ему приходилось экономить каждую каплю.
– Да. Но сперва надо спасти его жизнь. Взгляните сами. Scapula [13] раздроблена на несколько частей. Clavicula [14] тоже. Обширнейшее внутреннее кровоизлияние. Прежде всего, надо его остановить. Не мешайте.
13
Scapula (лат.) - лопатка
14
Clavicula (лат.) - ключица
Виттерштейн вновь сосредоточился. Починить кровеносную систему человека невероятно сложно. Мягкие эластичные трубы его вен и артерий надо аккуратнейшим образом срастить, для чего нужна высокая ясность зрения и полнейший контроль. Малейшее неверное движение, и работа насмарку.
Ощутив невидимое прикосновение лебенсмейстера к своим изувеченным костям, раненый вскрикнул от боли. Оказывается, еще в сознании…
– Гринберг, морфия ему!
– Морфия нет, - черные глаза Гринберга виновато сверкнули, - Вышел третьего дня…
– Да как же вы, черт возьми, оперируете без морфия?! Ладно. Тишина.
Виттерштейн мягко прикоснулся к мозгу раненого бесплотной тенью своих пальцев, перед мысленным взором подобно инопланетному ландшафту скользнула мозговая оболочка. Виттерштейн ориентировался в ней легко, в его памяти хранилась подробнейшая карта с обозначением всех важных точек. Прикоснуться к этому центру… К этому… К этому… Едва ощутимая щекотка между лопаток говорит, что все сделано верно. Открыв глаза, Виттерштейн убедился в том, что раненый обмяк. Пусть отдыхает. У него впереди не меньше десяти часов полного покоя.
Застрявший в груди осколок снаряда заставил Виттерштейна повозиться. Проклятая сталь перерубила несколько крупных артерий, но и сама мешала кровотечению подобно бутылочной пробке. Стоит ее извлечь, и кровь хлынет из пехотинца рекой, такое не остановить и зажимами. Значит, надо работать осторожно, как со взведенной миной. Виттерштейн стал очень медленно двигать осколок в раневом канале, на ходу подлатывая пострадавшие сосуды. Очень хлопотная работа, но иначе никак. Парень и так уже потерял слишком много крови, Виттерштейн ощутил спазм его мелких артерий и артериол, первую реакцию едва живого тела на опасный симптом.