Господин 3. Госпожа

Князева Мари

Честно говоря, отправив тебя в качестве служанки в дальнее поместье, я совершенно забыл о тебе, но ты напомнила мне о себе весьма необычным способом. Я никогда раньше не слышал такого красивого пения…"

На этом первая страница письма обрывалась, и я буквально схватилась за голову в сильнейшем волнении. Всё сходится, это письмо выглядит очень правдоподобным, но мне по-прежнему нельзя покидать нашу с Терджаном спальню…

Глава 20

Стоит ли тайна из прошлого моих теперешних доверительных отношений с мужем? Я посмотрела на спящего Терджана. Лицо его было нахмурено, губы напряжённо сжаты. Мелькнула безумная мысль, не разбудить ли его и не рассказать ли всё как есть: про Петю

и коварный план Рустама, про его грязные намёки и попытки выставить меня непристойной женщиной, тогда как я совершенно невинна и честна перед мужем…

Но я не могла оценить последствий. А что, если тогда всё рухнет в одночасье и погребёт под собой и нас с Терджаном, и Петю с его семьёй? Ах, если бы только знать, на что Рустаму нужны эти несколько дней! Может быть, мой любимый супруг смог бы остановить его за это время и спасти всех…

Я забралась в постель, удобно устроилась в сильных горячих руках Терджана. Мне необходимо было согреться, успокоиться, почувствовать себя в безопасности… И тут зажужжал будильник. Сердце подскочило в груди и оборвалось. У моего мужа был заведён будильник на полночь! Это могло означать только одно: ловушка. Рустам заранее предупредил младшего брата о нашей с ним предполагаемой встрече и предложил проверить меня. Я вздрогнула, но сразу следом замерла, плотно закрыв глаза. Терджан пошевелился, выключил вибрирующий будильник, приподнявшись на локте, заглянул мне в лицо — всё это я чувствовала осязанием. Притворилась спящей. Муж облегчённо выдохнул, лёг обратно, прижал меня к себе покрепче и снова уснул.

Вот вам и доверие. Пять лет мы живём в счастливом браке, я примирилась с его первыми жёнами и детьми, сама родила ему сына… Но он всё равно готов поверить наветам брата, которого не видел десять лет! Это было обидно, даже в горле засаднило, но я решила подумать об этом завтра, на свежую голову. А теперь — спать. Кто его знает, сколько таких будильников ещё разбудит моего любезного супруга среди ночи…

Утром мы с мужем поменялись местами: вчера вечером он был рассержен и обижен неизвестно на что, а сегодня я решила надуться из-за того, что он доверяет жестокому и коварному брату больше, чем мне. Едва проснувшись, Терджан принялся обнимать и целовать меня, широко оглаживая моё полуобнажённое тело своими большими горячими руками.

— Ты можешь объяснить мне, что происходит? — недовольно осведомилась я, не особенно успешно уклоняясь от его активных ласк — главным образом потому, что они мне были приятны. — Вчера ты был груб, как голодный тигр… а сегодня ластишься, как домашний котик.

— Иногда мне не хочется… сдерживать свою звериную натуру, — признался Терджан, и щёки его потемнели румянцем. — Я сделал тебе больно, любовь моя?

— Нет, но…

— Тебе не нравится моя грубость? Тебя не возбуждают такие игры?

Я тоже вспыхнула, лицо запылало огнём. Он прав, ещё как возбуждают, просто…

— Мне бы понравилось намного больше, — проворчала я, — если бы ты предупредил меня, что это игра. А так мне показалось, что ты сердишься и… как будто наказываешь меня. Но я даже не знаю, в чём провинилась.

— Ни в чём. Ты идеальная женщина. Я обожаю тебя, Ева. Ни одна женщина на свете не делала меня таким счастливым, как ты. Вот почему я хотел бы завести в своём доме ещё одну такую. Похожую на тебя.

У меня буквально отпала челюсть, но Терджан так хитро улыбался, что я быстро сообразила: это шутка. Муж же принялся освобождать меня от сорочки, а потом пробормотал:

— Давай же поскорее займёмся её изготовлением… Мне так нравится любить тебя, ничем не предохраняясь.

Я засмеялась от души и потому не смогла сопротивляться раздеванию. Терджан избавил от одежды меня, а потом себя, и мы с наслаждением, неторопливо занялись любовью, лаская и целуя друг друга. Разве можно обижаться на такого нежного, романтичного и сексуального мужа? Интересно, я когда-нибудь перестану забывать обо всём на свете, увидев его обнажённым?

* * *

За

завтраком тоже всё переменилось, по сравнению со вчерашним ужином. Рустам сидел хмурый и недовольный, что, впрочем, ничуть не испортило ему аппетит. Он активно поглощал всевозможные яства со стола, в том числе жирные и сладкие. Но я не слишком засматривалась на шурина: у меня был намного более приятный объект для наблюдения — мой муж, выглядевший влюблённым, как мальчишка. Глаза его сияли, когда он смотрел на меня, и несмотря на полное отсутствие волос на макушке, Терджан казался всклоченно-счастливым. Он, в отличие от брата, ел немного, и я мысленно восхищалась этой его сдержанностью, позволившей мужу в пятьдесят выглядеть лучше многих сорокалетних мужчин. Его крепкая, но стройная фигура безумно нравилась мне как с эстетической, так и с сексуальной точки зрения. Мой муж — самый красивый из всех мужчин, которых я когда-либо знала в своей жизни.

Зойра тоже выглядела благодушно, а с ней и остальные домочадцы. Сегодня всё было прилично: младшая жена вышла к завтраку вместе со всеми, а господин взирает на неё влюбленными глазами, как и предыдущие пять лет. Всё на своих местах.

Но мои злоключения на этом отнюдь не закончились — скорее, они только начинались.

Дахи и Эвелина вместе со своим отпрыском наконец благополучно отбыли в аэропорт. Хотя бы за них у меня будет спокойна душа.

Глава 21. ХАЛИБ ТЕРДЖАН НАСГУЛЛ

Меня давно начало утомлять ощущение, что в моём доме происходит нечто неизвестное и непонятное мне. Ещё в ту ночь, когда я застал Еву почти в объятиях собственного брата, в совершенно неподзодящем для прогулок по дому костюме. Тогда я не стал устраивать сцен: не хотел ссориться ни с женой, ни с братом — и потому сделал вид, будто всё в порядке.

Честно признаюсь, меня несколько обеспокоил тот факт, что она снова покинула нашу постель после того, как я уложил её туда в завершение ночной прогулки по дому. Да, она была в нашей комнате, но отдельно от меня. Не хотелось думать, что это неспроста, и особенно — что она могла и снова выходить куда-то, пока я спал.

Утром решил её не будить, чтобы дать возможность выспаться, хотя знал, что Зойра будет недовольна.

— Есть только одна уважительная причина для женщины не спуститься к завтраку, — безапелляционно заявила моя старшая жена. — Это ночные роды. Всё прочее не достойно прощения.

— Успокойся, Зойра, — осадил я её. — Ева дурно спала ночью, ей нужно отдохнуть.

— Да уж, — усмехнулась она. — Слыхала я, кто ей мешал спать этой ночью…

Я вспылил, потому что и сам беспокоился на эту тему:

— И что же ты слыхала?

— Что у шурина подозрительно похожая бессонница и склонность бродить по коридорам по ночам.

— Зойра, твои намёки просто ни в какие ворота не лезут…

— Я очень надеюсь, что мне не о чем волноваться, Халиб, и очень надеюсь, что ты предпримешь для этого все возможные меры и убедишь свою любимую жену, что так себя вести не следует.

— Я непременно так и поступлю, но уверен, что тебе в любом случае не о чем беспокоиться.

Уверенность мою, однако, значительно пошатнул старший брат. Даже не хочется вспоминать, в каких выражениях высказывался он о Еве, но общий смысл его речи был такой, что она типичная белая женщина лёгкого поведения, падкая на богатых мужчин и удовольствия. Уж кому, как не мне было знать, что это неправда, но ведь я в самом деле видел их там вдвоём собственными глазами. Всё же я с гневом отверг его наветы, но Рустам предложил мне убедиться в неверности Евы собственными глазами, и я не нашёл аргументов против. На самом деле, такие проверки — это глупо, бесчестно и само по себе является предательством. Тот, кто копает подобную яму своим близким, весьма рискует сам в неё свалиться. Но я не смог отказать старшему брату, каюсь в своей слабости. Мне хотелось доказать ему, что он не прав. Что моя жена любит меня и верна мне. Поэтому я согласился. И поставил будильник на без пяти полночь.