Господин 3. Госпожа
Шрифт:
Но почему-то сейчас я не испытываю уныния от того, что всё это не сбылось. Моими чувствами овладела апатия, словно их накрыли чёрным саваном, и я внезапно разучилась расстраиваться и радоваться.
16 мая 1968 г, вечер
Произошло что-то невероятное. Подарок ко дню рождения… или наоборот, наказание — я что-то никак не могу разобраться со своими чувствами. В общем, сегодня утром, уже после того, как я сделала первую запись, за мной приехали. И увезли к хозяину. Я, конечно, сначала не поняла, куда, хотя фургон знакомый… Но этот дом я ни с чем не спутаю. Пан Насгулл — он, похоже, соскучился по мне. Это так… трогательно (слово
По прибытии меня отвели в отдельную комнату, простую, для слуг, но без соседок, и я сразу села писать…
ЕВА
Я оторвалась от мерцающего экрана и потёрла уставшие глаза. До чего удивительная история, почти мистика! Только писем не было, по вполне понятной причине языкового барьера, а в прочем — один к одному! А пани Беата всё-таки типичная женщина… Бегает и прячет свои чувства от самой себя. Хитрит, но всё равно не может скрыть. Я тоже так делала во времена своей рабской жизни. Мы с мужем потом вместе решили, что я уже любила его тогда, просто упрямилась. И ведь надо же было дойти до такого абсурда, чтобы между постелью любимого мужчины и смертью выбрать последнее… А может, я просто подсознательно была уверена, что Терджан не причинит мне зла.
Постучала служанка и позвала на ужин, добавив шёпотом, что старшая госпожа в гневе из-за того, что я опять игнорирую семейный приём пищи. Боже милостивый! Зойра! Из-за этих волнений и путешествий в прошлое я уже второй раз за день нарушаю порядок, а именно этого она ох как не любит! Пришлось бежать в чем была, не переодеваясь.
За столом все были хмурые, даже мой супруг, отчего-то явившийся в столовую в обход спальни, и только его старший брат излучал какое-то издевательское довольство жизнью. Я тихо извинилась за задержку и заняла своё место по левую руку от мужа. Он смерил меня мрачным взглядом. Что такое? Рустам наплёл ему чего-то обо мне?! Скорее всего, так и есть, судя по самодовольным взглядам, которые он бросал на Терджана с заметным чувством превосходства. От них муж мрачнел ещё больше. Я попыталась успокаивающе погладить его большую горячую руку, но он отдёрнул её и даже не посмотрел на меня. Моё сердце сжала ледяная рука дурного предчувствия.
— Любимый, в чём дело? — спросила я супруга, когда мы наконец остались одни в нашей спальне. — Тебя что-то беспокоит?
— Нет, — буркнул он неискренне, совсем как я накануне.
— А на самом деле? — переспросила я его же словами.
— Ты меня беспокоишь, Ева. Ты странно ведёшь себя: ходишь ночью по дому в неглиже, спишь за компьютером, вместо моих объятий, потом не являешься на завтрак, опаздываешь на ужин… Что с тобой происходит?
В моей груди полыхнул огонь, но это была не злость.
— Ты хочешь знать, не разлюбила ли я тебя, мой господин? — спросила я его с улыбкой и осторожно погладила по мощному плечу.
Терджан смотрел на меня молча, но на дне его глаз мерцала невысказанная мольба.
— Люблю, — прошептала я ему в губы. — Люблю так, что лучше умру вместе с тобой, чем останусь жить одна. Моё сердце принадлежит тебе безраздельно с тех самых пор, как я жила в твоём доме в качестве рабыни. Ни на одного мужчину, кроме тебя, я не смотрела как на мужчину с тех самых пор…
Глава 18.
Терджан прижал меня к себе, смял в кулаках моё платье так, что тонкая ткань затрещала. Я почувствовала, как тяжелеет живот, как слабеют
Я попыталась расстегнуть его рубашку, но он мне не дал — почему-то решил остаться одетым. Уложил меня на кровать и стал целовать всё тело, постепенно освобождая его от остатков ткани всё тем же варварским способом. Клочки кружев, пробегая по коже, вызывали невыносимые волны мурашек и приливы желания. Я корчилась чуть не в судорогах, умоляя мужа взять меня поскорее, но он медлил, будто хотел помучить, и только проводил пальцами по особенно горячим, жаждущим прикосновения местам. От этого я вздрагивала, стонала, пыталась удержать ладони Терджана там, но он всякий раз отводил мои руки за голову и взглядом приказывал держать их там. Я старалась быть послушной, но надолго меня не хватало. Непонятно, что на него нашло: то он сердится безо всякой серьёзной причины, то ласкает меня безудержно, но будто бы с жестокостью.
В конце концов он, так и не раздевшись, подтащил меня к краю ложа, чуть приспустил брюки и овладел мной. Грубо, быстро, с силой. Было очень непривычно чувствовать прикосновение его тела только там. Обычно во время соития муж обнимал меня, гладил, целовал везде, где дотягивался. А тут — ничего, только поддерживает за бёдра и прижимается с яростными толчками. Губы сжаты в узкую полоску, брови нахмурены… он словно наказывал меня, а не любил. Я снова попыталась прикоснуться к нему — дотронулась до увитых венами рук, мускулистого живота, но он опять схватил меня за запястья и припечатал их к постели над головой.
— Любимый, что с тобой? — прошептала я, чувствуя, как комок подкатывает к горлу.
Он не ответил, но внезапно выдохнул, лицо его расслабилось, движения стали мягче. Он даже немного наклонился ко мне, опираясь на ладони — я смогла обнять его руками и ногами, а через несколько секунд по моему телу растеклась сладкая волна судорог. Как только наслаждение перестало пульсировать во мне, Терджан отстранился, переложил меня подальше и избавился от своей одежды. И снова слился со мной в одно целое. Теперь он был спокойнее, неторопливее, нежнее. Я испытывала непередаваемое удовольствие от того, что наши обнажённые тела соприкасаются по всей длине, и шёпотом сообщила об этом мужу. В ответ он поцеловал меня в губы — глубоко, горячо, страстно. А потом сам задрожал от охватившего его наслаждения.
— Что это было? — с кокетливой улыбкой спросила я Терджана, удобно устроившись на своей любимой мускулистой груди.
— Это было зачатие нашей дочери, — ответил он спокойно, но без нежности.
–
Я очень надеюсь на это.
Мне показалось, что лучше никак не комментировать его заявление и уж тем более не усмехаться. Я знала, что сегодня мы не сможем никого зачать, но решила не сообщать об этом мужу. Он явно не в подходящем настроении для подобных дискуссий.
— Ева, пожалуйста, никуда не ходи сегодня ночью, — сказал Терджан и выключил лампу на своей тумбочке у кровати.