Господин 3. Госпожа
Шрифт:
А в назначенный братом час проснулся и обнаружил любимую жену в своих объятиях безмятежно спящей. Испытал огромное облегчение, несмотря на то, что верил в неё. Хотел верить. Вот и удостоверился. А теперь нужно разбираться, что к чему и почему Рустам был так уверен, что ему удастся выманить Еву ночью на свидание. Поэтому я снова проснулся около двух и разблокировал телефон жены. И прочёл сообщения, которыми с нею обменивался Рустам. И страшно разозлился на брата. Он уверял меня, что моя жена легко и с радостью обменяет меня на первого попавшегося мужчину — главное, чтобы он был побогаче. А сам пытается торговать с нею письмами нашего отца, о которых я, кстати, никогда
— Во имя всего святого, Рустам, скажи честно, чего ты добиваешься? — спросил я, когда мы остались наедине.
Он тронул меня рукой за плечо:
— Я беспокоюсь за тебя, брат. Ты даже не представляешь, на что способны эти женщины…
— А ты представляешь? — гневно перебил я его. — У тебя богатый опыт общения с европейками? Почему ты считаешь, что знаешь Еву лучше меня? Мы с ней не первый день знакомы, это просто смешно…
— Ты живёшь с ней пять лет — и думаешь, что знаешь её, как свои пять пальцев, но мне достоверно известно, что люди живут и по десять, а потом оказывается, что катастрофически заблуждались…
— Я читал вашу переписку, — перебил я его, и он слегка побледнел, но затем взял себя в руки:
— А ты думаешь, что всё так просто? Что она кинется мне в объятия, стоит только прямо предложить? Конечно, сначала она должна убедиться, что я не обману её… а для этого нужен благовидный повод для встречи…
Коварный змей!.. Ведь это немыслимо, какая змея чуть было не пригрелась на моей груди…
— Если помнишь, — процедил я сквозь зубы, — мы договаривались только проверить, придёт ли она на свидание…
— И я не стал бы тебя обманывать по его результатам, брат!..
— По каким результатам? Ты назначил нам встречу на одно и то же время!! — я невольно сорвался на крик, потому что уже не мог сдержать себя от омерзения.
Рустам молчал, не снимая высокомерного выражения с лица, но я всё равно видел, как сильно он нервничает.
— Почему ты пропал на десять лет, а теперь явился? — выдохнул я последний вопрос, на который хотел получить от него ответ.
Больше мне от этого человека ничего не нужно, он может катиться на все четыре стороны.
Глава 22.
Рустам судорожно сглотнул и выдавил напряжённо:
— Я умираю, Халиб.
Я вздрогнул. Мне не хотелось верить, что мой брат способен на такую чудовищную ложь во имя каких-то тёмных целей.
— Ты болен?
— Да. Смертельно.
— Чем?
Он пожал плечами:
— Рак. Бич нашего времени.
— А твои домашние — они знают?
— Нет. Я ещё никому не говорил, кроме тебя.
Я молчал, пытаясь переварить сказанное им.
— Поэтому я и приехал. Решил, что нельзя дальше откладывать примирение: мы всё-таки одна семья.
— Кто может подтвердить твою болезнь? У тебя есть справки, результаты обследований?
Рустам нахмурился и даже рот открыл от возмущения:
— Ты мне не веришь?
— Ты много лгал в последнее время. Я больше не могу слепо доверять тебе.
Брат задрал подбородок, но вместо высокомерного вида стал смешным, потому что его шея
— Хорошо, — процедил он сквозь зубы и быстро покинул мой кабинет.
А я вдруг ощутил, как сильно мне хочется, чтобы он покинул не только эту комнату, но и мой дом, и мою жизнь. Даже если он действительно болен. Эти не вовремя проснувшиеся родственные чувства рождали только напряжение и дурное настроение у членов моей семьи.
Но Рустам вернулся. И принёс заключение врача из частной клиники в своём городе. Там значилось: "Рак почки второй степени". Я нахмурился ещё сильнее.
— Когда операция? Какой прогноз? Почему ты раньше не сказал?
— Я не хотел, чтобы вообще кто-то знал, и тебя прошу не распространяться.
— Но какой в этом смысл? Ты хочешь сделать им сюрприз, просто умерев, не дав даже проститься?
— Если лечение не поможет, то в какой-то момент я всё равно уже не смогу это скрывать, а устраивать панику раньше времени не хочу.
— Я никому не скажу, можешь не волноваться, это не моё дело. Но подумай хорошенько.
— Разумеется, Халиб, я постоянно думаю об этом. Даже в случае успешного лечения я вряд ли проживу больше пяти лет. Впрочем, я и так стар…
— Не говори глупости! Шестьдесят лет — это ещё вполне благополучный возраст. Так… ты решил наладить отношения со мной, чтобы снять тяжесть с души, но расскажи, что заставило тебя водрузить её туда?
— Это старая и глупая история, с которой я никак не мог примириться, но перед лицом смерти вдруг осознал, насколько это мелко… Ты ведь самый младший из моих братьев, а я — самый старший. Я должен был получить всё, абсолютно всё, что принадлежало отцу, по закону. Но он, если помнишь, решил распорядиться несколько иначе. Подарил тебе на первую свадьбу самую богатую свою вышку, которая по традиции должна была достаться мне. А когда я устроил скандал на эту тему, желая получить хотя бы извинения или компенсацию в виде такого же щедрого подарка, то в ответ услышал только насмешки и упрёки в собственной жадности. Небеспочвенные, конечно, но от этого не менее обидные. Я затаил эту обиду на долгие годы, и когда между нами исчезло связующее звено в виде отца, то вычеркнул тебя из своей жизни.
— Господи, Рустам, это же… недостойно человека твоего возраста и достатка. Тебе было пятьдесят, когда умер отец — неужели какая-то несчастная вышка стоила того, чтобы двадцать лет носить в себе обиду, которая больше вредит тебе, чем другим?
— Может быть, и глупо, — согласился Рустам, но в голосе его явно звучал сарказм. — Если бы это был единственный случай, когда отец отдал тебе предпочтение.
Вот теперь в голосе брата звучали настоящие эмоции. Похоже, он до сих пор злился на меня, и та вышка была только вершиной айсберга его обид. Однако Рустам быстро взял себя в руки и принял невозмутимый вид:
— Но, как говорится, кто старое помянет… Глупо нам с тобой теперь, на пороге… старости сводить какие-то счёты.
— Я рад, что ты готов забыть прошлое. Но теперь… объясни, зачем ты пытался выставить мою третью жену передо мной в дурном свете?
— Да потому что хотел предупредить тебя… уберечь… Белые женщины — они… им нельзя доверять! Они коварны, беспринципны, злонамеренны.
— Все? Все, как одна?
— Я не встречал среди них благочестивых.
— Может быть, ты не там искал? Моя Ева очень благочестива. Я прожил с ней пять лет, и она не дала мне ни одного повода усомниться в этом. Да что далеко ходить? Она смогла ужиться с Зойрой, а на это способен только настоящий ангел. С добрым характером и бесконечным терпением.