"Господин мертвец"
Шрифт:
– Отвратительное зрелище, - с чувством сказал Тоттлебен. Если бы Дирк знал его хуже, он даже мог бы принять это чувство за искреннее, - Не хотелось бы мне знать, чем это закончилось.
– Вы же и так знаете, Тоттлебен, - Дирк зачем-то вздохнул, - Все «Веселые Висельники» знают. Он прогнал ее. Бергер. Сказал, что человека, которого она любит, больше не существует. А его останки находятся в собственности Ордена и будут надлежащим образом захоронены в свой срок. Она ушла, шатаясь, как пьяная. И в тот же день бросилась под машину. Тяжелый двухтонный грузовик, груженный боеприпасами, оставил от нее так мало, что даже искусство тоттмейстера Бергера не могло бы помочь. Наверно, она к этому стремилась. Хотела соединиться со своим женихом если не в жизни, то в смерти. Как в какой-нибудь глупой старой поэме. А Шварцман прожил после этого месяцев
– Кажется, он погиб в сентябрьском наступлении.
– Да. Раздавлен танком. Некоторые «Висельники» после того боя говорили, что Шварцман смеялся перед тем, как схватил связку гранат и прыгнул под «Марк IV». Наверно, им могло и показаться в грохоте боя. Уж я-то знаю, что он никогда не смеялся…
– Так точно, господин унтер, - лицо Тоттлебена, обладавшее способностью выражать лишь терпеливое внимание, какими-то сокрытыми чертами отразило также и угрюмость. Командир третьего отделения «листьев» явно не горел желанием продолжать разговор. И невольное участие в нем в качестве слушателя тоже его стесняло, - Но если мне позволено будет поправить, это был не Шварцман, господин унтер. Его звали Ценнер, не Шварцман. Он был в моем отделении.
«Я становлюсь стар, - подумал Дирк, - Мало того, что память все больше похожа на изрешеченный пулями бронещиток, так еще терзаю подчиненных воспоминаниями о былых днях. Превращаюсь в развалину. Да ведь и поговорить-то не с кем, неоткуда черпать эту усладу стариков – свободные уши».
Когда-нибудь постареет и Тоттлебен. В Чумной Легион он пришел куда позже Дирка, но век мертвеца недолог – через каких-нибудь полтора года он тоже станет «стариком» по меркам «Веселых Висельников». Не развалиной вроде Шперлинга или дважды покойного Мерца, но ветераном роты, почтенным, авторитетным, и чувствующим окончание срока своей службы. Наверно, он тоже сделается излишне болтлив. Станет вспоминать, как «Висельники» громили французов сырой и мерзкой весной девятнадцатого года. Может, вспомнит и о своем прежнем командире по имени Дирк Корф. «Хороший был офицер, - скажет когда-нибудь Тоттлебен, - Наш взвод им гордился. Взыскательный, но отлично знал свое дело».
А кроме этих разговоров не останется ничего. Пустая могила в его родном городе, несколько прижизненных фотографий – из тех, что он когда-то отсылал с фронта. На которых позирует он - с еще не изъеденной окопной копотью свежестью лица, с улыбкой на полнокровных губах, с небрежно закинутым на плечо карабином. А больше не останется ни крошки, ни щепотки. Чумной Легион не ведет архивов своих бойцов, это лишь расходный материал, слишком недолговечный, чтоб ставить его на учет или присваивать инвентарный номер. Имена не записываются, лишь передаются от одного мертвеца к другому – трогательная и нелепая связь мелькающих поколений мертвецов.
– Да, это был Ценнер, а не Шварцман. Спасибо за исправление, ефрейтор. Можете идти. Смените наблюдателей, закончите проведение резервной линии связи к второму взводу и замените гнилой настил в точке «Вилли». Ах да, проследите, чтоб в точке «Улль» наконец разобрались с перекрытием. На сегодня все. А на счет Ценнера… Иногда я думаю – а что, если он не сам прыгнул? Что, если мейстер приказал ему прыгнуть? Тяжело иметь в роте мертвеца, который тебя ненавидит, так ведь?.. Ступайте, ефрейтор. Я лично вечером проверю работы.
Тоттлебен козырнул и вышел. Он никогда не спорил и не задавал лишних вопросов.
Ценное качество для мертвеца.
Крамер влился во взвод быстро, даже быстрее, чем рассчитывал Дирк. Видно, было в бывшем лейтенанте что-то такое, из-за чего «Висельники» сразу привыкли считать его своим.
Назначение нового командира - не самое простое дело. Новый командир – как новый затвор в старом стволе: пусть и подходит до сотой доли миллиметра, все равно пройдет какое-то время, прежде чем он полностью притрется к шероховатостям и неровностям и станет полноценным узлом одного большого механизма. С этим у Крамера проблем не возникло. Сам в прошлом штурмовик, он, казалось, на лету усваивал все приемы и привычки «Висельников», многие из которых показались бы обычному пехотинцу не только странными, но и дикими.
Реакции взвода на новое назначение Дирк все же ждал с опаской.
Командиры отделений неожиданное назначение приняли легко, быстро сойдясь накоротке с новым коллегой, чему Крамер совершенно не противился.
Он быстро нашел общий язык с Клейном, который в свойственной тому грубоватой манере вскоре описывал Крамера как «своего парня» и «приличного вояку». Тоттлебен также не замедлил пойти навстречу, предложив свои услуги в качестве гида и временного наставника, что быстро сблизило их. Уже через несколько дней они непринужденно беседовали на самые разные темы – высшее образование Крамера сделало его излюбленным собеседником командира третьего отделения, прежде часто маявшегося скукой. И даже Карл-Йохан, место которого так неожиданно занял Крамер, отнесся к назначению легко, ничуть не усомнившись в целесообразности приказа мейстера.
Что до нижних чинов, некоторое время «Висельники» держались настороженно по отношению к Крамеру, но тот, старая солдатская косточка, быстро поставил на надлежащее место и себя и их. Во взводе его прозвали «Лейтенант-Ефрейтор». Беззлобное прозвище, без которого не обходился ни один офицер, у самого Крамера вызвало ухмылку. Искреннюю, как с удовольствием понял Дирк.
Через несколько дней после назначения Дирк приказал ему оставить на время обычные хлопоты и заняться собственной подготовкой. Тело Крамера уже должно было избавиться от прежней слабости, впитав мертвыми мышечными волокнами дарованную чарами тоттмейстера силу. Должность заместителя командира взвода не слаще соли, это Дирк знал на собственном опыте. Каждый день приносит десятки новых проблем, даже когда взвод сидит в траншеях, а небо не гудит тяжелым свинцовым гулом. Надо держать руку на пульсе взвода, знать сиюминутную обстановку внутри каждого отделения, координировать действия их командиров, заботиться о том, чтоб унтер-офицер располагал полной информацией, как и том, чтоб его приказы мгновенно доставлялись и выполнялись. Но настоящая работа заместителя командира взвода начинается в бою. Он – крупнейший нервный узел подразделения, через него проносятся импульсы приказов, и от его ошибки может случиться катастрофа. Мало обладать быстрым, легко схватывающим умом, решительностью и инициативностью, надо уметь прорубать себе просеки в колючих дебрях вражеской обороны, подтягивать отстающих, отслеживать все передвигающиеся штурмовые команды, перебрасывать силы или на ходу менять тактику.
Чтоб Крамер освоился, Дирк посоветовал ему поработать в полной выкладке, привыкнуть к оружию и доспеху. Доспех все еще был Крамеру непривычен, затруднял движения и стеснял. Бывший лейтенант не привык носить на себе столько брони и периодически замечал, что чувствует себя неуклюжим и тяжелым, как танк. Панцирь ему достался хороший, видно и интендант Брюннер благоволил новичку, помятый десятками старых пулевых вмятин, но аккуратно залатанный.
Крамер тренировался самозабвенно, и Дирк, устроившись неподалеку от оборудованной для упражнений площадке, мог наблюдать за тем, как его новый заместитель пробует свое новое тело. Тяжелый и массивный, как панцирь краба, доспех «Веселых Висельников» сидел на бывшем лейтенанте превосходно, точно на него и был отлит. Выгнутые чаши наплечников едва слышно позвякивали, когда Крамер резко поднимал руки, чтоб нанести своей жертве, огромной рассохшейся коряге, разящий удар сверху. Боевой топор на коротком топорище тяжелой серой птицей порхал в его руках, издавая то тревожный свист, то низкий клекот, с которым от многострадальной коряги отлетала щепа. Топор – не самый простой инструмент для рукопашной, он требует долгих упражнений и особенной, дарованной только некоторым, хватки.