Господин Посредник
Шрифт:
Следующие два дня, прошедшие после знакомства с нотариусом, я безвылазно просидел на вилле за книгами. С моря временами налетал короткий, но злой дождь, штормовой ветер нес по небу нескончаемую вереницу туч, и мне не хотелось никуда выходить. Я сидел в кабинете, бесцельно перебирая пыльные тома старой библиотеки и гнал от себя отчаяние, то и дело возвращавшееся вместе с памятью об Айрис.
Энгард несколько раз куда-то исчезал, время от времени нас навещали люди Дайниз, но, судя по лицу Энни и пустопорожним разговорам за ужином, новостей пока не было. А утром третьего дня, когда я, приказав подать завтрак
– Вам письмо, мой господин, – высокая черноволосая девушка держала в руке запечатанный пакет.
Я тревожно вскинулся из кресла, вырвал у нее послание и сломал сургучную печать. Почерк, крупитчато-экономный и не лишенный стиля, выдавал образованного человека. С первых же слов я понял, что это Каан.
«Сегодня же, в два часа пополудни, жду вас и вашего молодого друга в таверне „Черный шмель“, что подле Морской биржи. Дела отлагательств не терпят, но все же, если вы не сможете прибыть, прошу вас навестить меня завтра на обычном месте. Преданный вам, В.К.».
– Где господин граф? – выкрикнул я, складывая тонкий листок.
На одной из площадей, через которые проезжала наша карета, до моего слуха неожиданно донесся долгий то ли вой, то ли плач, издаваемый какими-то духовыми инструментами. Я содрогнулся от неожиданности и повернулся к Энгарду.
– Опять храмовый праздник?
– Похоронная процессия, – мрачно отозвался граф.
Я высунулся из окна и увидел четверку белых коней, обильно украшенных какими-то диковинными перьями: кони волокли тяжеленный экипаж, похожий на застекленный со всех сторон шкаф. В глубине этой стеклянной конструкции виднелся массивный гроб, весь облепленный разнообразными флажками и розетками.
Вокруг катафалка медленно ехали верхом десятка два солидных мужчин в почти одинаковых бордовых плащах.
– Кого же это хоронят? – поинтересовался я.
– Какого-то чинушу, причем не из последних, – объяснил Энгард, присмотревшись к гробу. – Стража – его бывшие коллеги. Наверное, они тащат его на корабль, чтобы отправить куда-нибудь в провинцию, на семейное кладбище.
Святые и грешники! Теперь нам придется стоять, пока они не освободят переулок.
Он достал из кармана трубку и нервно засунул ее в расшитый мелким бисером кисет, который недавно подарила ему Дайниз.
– Время у нас еще есть, – примирительно отозвался я. – До биржи, кажется, уже недалеко.
– Дело не в этом, – буркнул Дериц.
Я знал, в чем дело: он очень опасался, что кто-нибудь из прежних знакомцев может увидеть его в компании Каана и, не приведи небо, разболтает об этом Вилларо. Сама по себе такая встреча не могла быть предосудительной, в конце концов тот же Висельник лично дозволил нам любые способы добычи информации, но все же он непременно взял бы подобную связь на заметку – а вот этого Энгард боялся уже всерьез. Собственно, я и сам не знал, чего ради нотариус настоял на том, чтобы я захватил с собой молодого графа – уж он-то должен был понимать, к чему это может привести. Если я оставался
«А королевской ли?» – вдруг подумал я.
Катафалк с почетным эскортом неторопливо прополз мимо нас, трубы взвыли уже у меня за спиной, и кучер щелкнул хлыстом. Дорога до тяжелой желтоватой громады Морской биржи заняла немного времени. Возница, прекрасно знавший местность, остановил экипаж дверь в дверь возле длинного трехэтажного дома, до самой крыши обвитого рельефом виноградной лозы. На меня сурово глянула мрачная, неестественно оскаленная личина здоровенного угольно-черного кролика, подвешенная на карниз второго этажа.
Ну и фантазия, сказал я себе, выбираясь на панель.
Энгард поглубже нахлобучил на голову широкополую морскую шляпу и быстро скользнул в двери заведения. И тут же навстречу нам выступил молодой метрдотель в плотном кожаном жилете, наброшенном поверх черной сорочки с вычурным модным воротом. Несколько секунд он внимательно смотрел на меня, потом едва заметно боднул головой и посторонился, пропуская нас в глубину полутемного зала.
– Сюда, мой господин, – услышал я тихий голос: тяжелая штора ушла в сторону, открылась плотно пригнанная дверь, в нос мне ударил густой сладковатый аромат дорогого зелья – похоже, нотариус сидел здесь не первый час.
– Граф Энгард Дериц, – учтиво представил я своего друга.
Каан смахнул в свой саквояж несколько бумаг, что лежали на столе перед ним, коротко кивнул и повернулся к темному резному шкафу, занимавшему целую стену в небольшом, увешанном коврами кабинете. На столе появились кувшины с винами, серебряная тарелка сладких сухариков и пара бокалов.
– Присаживайтесь, господа, – отрывисто бросил он, возвращаясь в глубокое кресло.
Гибкая ладонь с испачканными чернилами пальцами привычным жестом сорвала с кувшинов пробки. Я уселся напротив нотариуса, предоставив Энгарду место возле зашторенного окна, и взял в руки бокал.
– Новости у меня важные и, главное, срочные, – заговорил Каан, глядя куда-то в сторону. – Появилось сильное подозрение, что Такео готовится высадиться на одном из северных островов, известных своими храмовыми комплексами. Отец-настоятель главного тамошнего монастыря извивается, как червяк, страстно желая сбыть некоторое количество золота и камушков из каких-то, по его словам, старинных коллекций. Когда его в упор спросили, как скоро можно будет взглянуть на товар, он немного увял и сказал, что, вероятно, недельки через три. Маклер попросил хотя бы пару образцов – но сейчас: тогда настоятель совсем скис и признался, что товар будет доставлен в его распоряжение деньков через десять…
– Почему вы думаете, что это Такео?
– Не спешите, князь, – поморщился нотариус. – Через двенадцать дней на острове начинается большой храмовый праздник, туда ринутся тысячи паломников, а значит, сотни кораблей. Королевские сторожевики не станут проверять отдельное судно, разве что случайно… а подвесить к мачте пеллийский вымпел – дело, как вы знаете, совсем несложное. Сгрузив товар, Такео со своими людьми преспокойно растворится в толпе паломников и вернется на материк. Мы должны попытаться отследить его банду с тем, чтобы здесь, в столице, вцепиться в них уже по-настоящему.