Господин Посредник
Шрифт:
– Что?
Она смотрела на меня с ужасом, в тусклом свете лампы мне даже показалось, что в глазах Айрис появились слезы.
– Ты заберешь меня с собой? Я так боюсь…
– Святые и грешники! Конечно! Надеюсь, ты собрала вещи?
Она похлопала себя по боку, и я увидел, что под серой сутаной находится небольшая сумка.
– У меня только пара книг, – почти оправдываясь, сказала девушка, – и кое-какие безделушки, так, память… ведь денег у меня никогда не было…
– Ладно, с голоду мы с тобой не пропадем, – хмыкнул я. – Да идем же! Или ты собралась остаться тут до утра?
Признаться, мне
Умом я, конечно, понимал, что чужие механизмы неопасны и ничего плохого мне не сделают, но все же от одного вида этих загадочных предметов у меня холодела спина. Путь до лестницы мы преодолели почти бегом. Наконец мы оказались в каретном сарае, я захлопнул люк, щелкнул замком и облегченно вздохнул.
– Все, Айрис, – прошептал я и задул фонарь. – Все, все… нас ждут в столице.
Мы выбрались на монастырский двор и бесшумно скользнули прочь от страшной тайны, притаившейся в мрачном подвале. Все еще тяжело дыша, я смотрел на уходящую вечернюю луну и ощущал такую легкость, будто только что вырвался из королевской петли. Я готов был пить этот холодный ночной ветер!..
– Ах!..
Я налетел на резко остановившуюся девушку, опустил голову и похолодел.
Прямо напротив нас стояла темная фигура. Приглядевшись, я понял, что это рослый монах, держащий в руках какой-то кувшин. Лунный свет отражался на его лоснящейся лысине. Он смотрел не на Айрис, нет, он во все глаза пялился на меня, и мгновение спустя я понял, в чем дело. Я забыл натянуть на себя проклятый капюшон. Моя рука рванулась к левому бедру, но быстро достать меч было невозможно. Тогда я принялся стягивать с себя мерзкие лохмотья – неуклюже, никак не успевая, понимая, что сейчас он бросится отсюда прочь и тогда…
Айрис пошатнулась и едва не упала на меня. Я ударил ее ладонью по щеке – сутана уже лежала у меня под ногами, а монах, вопя, как недорезанный боров, топал во тьме ногами – и закричал:
– Туда, скорее!
Я показывал рукой на частично обваленный участок стены, который я заприметил еще тогда, когда объезжал монастырь. До лощины, где я оставил лошадь, оттуда было рукой подать. Айрис, кажется, поняла меня, и мы что есть духу припустили к свободе. Добежав до стены, я прыгнул, ухватился руками за край неровной кирпичной кладки, одним рывком оказался наверху и нагнулся, протягивая руки Айрис. В это время из трапезной донесся угрожающий многоголосый рев, и я услышал хлопок двери.
Не знаю, удалось бы мне вытащить девушку на руках, но к ней уже вернулось хладнокровие (а может, наоборот, сил ей прибавил ужас), и она споро взобралась ко мне. Я посмотрел вниз, обнаружив там какие-то заросли, схватил Айрис, не давая ей опомниться, за руку и столкнул ее вниз. Мы с треском рухнули в малину – это я понял сразу, ощутив великое множество колючек. Подтверждением моей догадке был визг Айрис, но мне сейчас было не до ее царапин. Я клещами вцепился в ее правую кисть и, петляя как заяц, помчался к знакомой лощине.
«Если бы я, старый осел, додумался натянуть капюшон, мы ушли бы совершенно благополучно, – успел подумать я. – А может быть, и нет…»
Увидев меня с девушкой, Лина недоуменно подняла ухо.
– Бегом, девочка! – заорал я, хватая повод. – Айрис, на круп! Скорее!
Лина, может, и взревновала, но то, что приключение ее здорово порадовало – так это точно, можете не сомневаться. Едва мы взгромоздились на ее спину, как моя лошадка прыгнула вперед не хуже леопарда. Мы сразу же рванули в лес, промчались вдоль опушки и выскочили на дорогу. Я облегченно вздохнул, но тут за спиной вскрикнула Айрис, я тревожно оглянулся и понял, что покоя мне сегодня не будет.
Из ворот монастыря вылетали всадники в сером тряпье, и я совершенно отчетливо видел в руках у них оружие.
Лина поняла все без команды. Она понеслась по просеке, и в эти секунды мне стало ясно, за что же ее прежний хозяин просил такую несусветную, по здешним меркам, цену. Даже с двумя седоками на спине она мчалась куда быстрее, чем беспородные скакуны отца Уннаса. Менее чем через минуту мы оторвались на приличное расстояние.
– Айрис, – прокричал я, едва не теряя повод, – я спрячу тебя недалеко отсюда, а сам вернусь на ферму, мне нужно кое-что забрать. Нам надо дождаться тумана! Сегодня будет туман, и мы уйдем лесом!
– Да! – прокричала она в ответ. – Где мне ждать тебя?
– Сейчас!
Вот и ручей. Едва Лина выскочила на противоположный берег, я резко повернул ее налево, и полуминутой позже мы очутились в глубоком, густо заросшем овраге.
– Жди здесь, – прошептал я, сбрасывая с седла ружье. – Лина, тихо! Тихо!
Айрис вполне уверенно перехватила карабин и потащила лошадь пониже, в самую тьму. Посмотрев ей вслед, я забросил на плечо штуцер и, стараясь не шуметь, вылез наверх. Со стороны ручья уже слышен был топот копыт и оживленная ругань монахов – их лошади выбирались на берег. Я бросился вперед и совсем скоро оказался в придорожном овражке, где собирал лекарство для Тарры. Вскоре, убедившись, что монахи благополучно двинулись по дороге, ведущей в поселок, я выскочил из своего укрытия и со всех ног бросился к ферме. Сейчас эти пьянчуги поймут, что на дороге в Луммили меня искать без толку, и вернутся – но время у меня еще есть.
К счастью, Эдна не закрывала боковую дверь дома. Я взлетел по темной лестнице и оказался в своей комнате. Наряды и дорожная дребедень меня уже не интересовали – следовало спасать бесценные записи Эйно. Я запихнул тетради в висевшую у меня на поясе сумку, прихватил половину своего запаса патронов и ринулся назад. Развилка была идеальным местом для засады.
Плохо было то, что я не знал, сколько именно человек меня преследует. Но, кажется, их было не больше десятка. Шанс недурен, особенно если учитывать, что мой штуцер бьет на полторы сотни шагов. Луна еще светила, и темные силуэты являлись для меня великолепной мишенью.
Я удобно разместился в яме у развилки и приготовился ждать.
«Одного не пойму, – думал я, – откуда в монастыре верховые лошади? Да еще, кажется, стоящие ночью под седлом? Или они их так быстро оседлали? Все может быть – сколько у них было времени?.. Нет, не скажу даже приблизительно. Может быть, минуты три, а может, и все десять. Нет-т… я уже точно перестал соображать. Надо взять себя в руки».
Ждать мне пришлось не слишком долго. Шесть, нет… вот и седьмой, – семь фигур вылетели на развилку и встали кучей, сдерживая взмыленных коней. Щелкнуло чье-то огниво. Похоже, они не могли решить, где нас искать.