Господин Разрушитель

Лётная Марина

— Хорошо, — он кивнул, не сводя с креста карих глаз.

Лохмы неизвестной длины скрывались между спиной и курткой. К бородке добавились щетинистые усы.

Я не знаю, сколько ещё мы молчали, прислушиваясь к завыванию ветра. Дома воспоминания находили на меня одно за другим, а здесь — даже под силой воли не воспроизводились.

— Что же ты наделал, дурак?.. Не верится, — Андрюха, наконец, повернулся ко мне.

Он тебе уже не ответит.

Хоть я и терпел унылый взгляд басиста,

уставившись на бутоны гвоздик, не смог не заглянуть в его скорбящее лицо.

— Мы разве не должны рассказать об этом фанатам?

Я медленно вздохнул…

Плохая идея. Мы обсудили с Андреем в переписке, что успешно провёрнутый план с подменой должен остаться в тайне. А если сюда съедутся поклонники и увидят дату смерти Юдина, быстро сопоставят с датами последних концертов, где он ещё «был жив». К тому же сегодня нашлись аргументы поважнее, чем попытка спасти свою задницу…

— Ваня был бы против. И его родители не хотят сталкиваться с фанатами на кладбище. Не будем устраивать здесь столпотворение.

— Понял… А ты так говоришь, случайно, не из-за нового альбома Лёхи? Ты анонсировал же…

— Нет. Муратов разорвал со мной контракт, хер забил на альбом и уехал домой.

— Да ладно?

Андрюха шокировано открыл рот, хлопая расширившимися глазами. Понимаю, он уже решил, что мы с Лёшей побратались в туре… Да, так оно и было, если бы только я всё не испортил. Басист ничего не добавил.

Над погостом сгущались сумерки и повалили хлопья снега.

— А ты как сам? — осторожно просипел я, боясь, что Андрюха ответит что-то в духе: «не твоё дело».

— Да норм. Отрепетировали программу. Все даты на новогодние разобрали.

Я покосился на басиста из-под тяжёлых век.

Правильно понял, что из рок-звезды он превратится в звезду московских корпоративов?

— Мы с Гришей взяли поющего гитариста и втроём снимаем репетиционную. Хуйню всякую играем, тебе бы не понравилось.

Приятно слышать, что они поддерживают общение.

— Да нет… молодцы, — пожал я плечами. У Андрюхи снова округлились глаза. — Про других что-нибудь слышно?

Он помедлил, похлопал ртом, прежде чем ответить. Возможно, басист впервые слышал от меня похвалу.

— Кхм… Дрон — сам знаешь, в «Инферно». Юргену после тура предложил сотрудничество Wilday. Он занимается записью их англоязычного альбома в Америке… Юра, конечно, обижался, материл тебя. Но сказал мне недавно, что, если бы ты не пригласил его оператором в тур, ему не светила Америка. Это правда. Так что… он передаёт тебе привет. А… как у вас запись проходит? Как Ева?

— Ева?! — придя в смятение от одного только её упоминания, я прикусил губу и понуро опустил голову, не справляясь с участившимся дыханием. — Я…

попросил её уйти.

Андрюха уже не знал, как шире разинуть пасть от удивления. Ладно… неужели это оказалось настолько неожиданно? В курсах ведь, что я никогда ни с кем подолгу не водился.

— Что случилось? — мрачно выдал басист. — Я думал, ты остепенился.

— Боюсь сказать, будешь надо мной ржать, — вставил я, чтобы смягчить свою непостижимую тупость.

— Ты что, изменил? — раздался презрительный шёпот.

Ого… А я думал, Андрей ненавидел Никольскую, обрадуется поводу её обматерить. Уходя, ведь столько наговорил.

Я стыдливо уткнулся взглядом в его зашнурованные до икр ботинки.

— Ева оказалась анонимным журналистом. Даже не проплаченной пособницей, а… тем самым анонимом.

Чтобы больше не видеть, как Андрей охреневает, я отвернулся туда, где вдалеке блестел замёрзший клочок льда на белом озере. Темнота поглощала пейзажи посёлка, а заодно мою неутешимую душу.

— Лёнь… — басист приобнял меня, насильно заставив пододвинуться ближе, и похлопал по плечу. — Бля… Если б я только знал! Держись.

Не ожидал столько поддержки. Просто не ожидал… Разве я заслужил?

— Извини, чувак, — проронил я, похлопывая Андрюху по спине в ответ.

Он притих. Выпустил меня из практически братских объятий и как-то ревниво глянул на Юдинский крест.

— Охренеть. Оказывается, чтобы ты извинился, нужно сдохнуть?

— Я перед тобой…

— Передо…

Он осёкся, и мы быстро развели взгляды по разные стороны.

— Я совсем не ценил. Обвинял тебя, парней. А это была Никольская.

Под ногами Андрюхи похрустел снег.

— Проехали, — он толкнул меня в плечо, вынуждая обернуться, и протянул широкую ладонь.

Друг… я даже не рассчитывал!

— И… чем ты сейчас занимаешься? Сколько я тебя помню, ты каждую минуту то созванивался с организаторами, то сочинял песни, то репетировал их, то давал нам пиздюлей… Чем же ты теперь занят без всех нас?

— Ничем, — прозвучало как-то жалко. У басиста озадачено приподнялись брови. — Пожалуйста… только не зови меня в свой говно-бэнд.

Он по-доброму рассмеялся.

— Ладно, не буду. И не собирался, на самом деле. Эти твои барские замашки нам, простым людям, ни к чему, — Андрюха уныло улыбнулся. — Но, если тебе станет совсем хуёво… приезжай на Костомаровский переулок три, строение восемь.

— А как же поющий гитарист?

— Подвинется. Ради такой-то легенды.

Я горько ухмыльнулся. Скучал по стёбу.

Возможно, басист догадывался, что без работы, которая много лет занимала каждую свободную мою минуту, я чувствовал себя бесполезным.