Господин следователь
Шрифт:
— Лягушек в водку? — удивленно спросил пристав, а тот гражданин (ну, не используют это слово, это я так, чтобы как-то обозвать мужика) от изумления хрюкнул. — Вы простите, господин следователь, но если профессора резаных лягушек в водку засовывают, так зачем им такие деньжищи платят? Я слышал — по сто рублев в месяц.
— Учатся они на лягушках, а потом других учат, —сообщил, а потом со вздохом сказал: — Еще один профессор есть, так он смотрит — станет ли собака пускать слюну перед едой.
Вот тут
— Да что же такое-то! Что за профессора-то малахольные? Чтобы собака слюну не пускала, ее кормить надо вовремя. Чего это они над невинными тварями издеваются?
Мне было немного стыдно за профанацию учения академика Павлова, но что поделать — надо же выкручиваться.
— А эта водка, которая в бутылке — ее многие гонят?
— Да как и сказать, — призадумался пристав. — У нас в городе — человек двадцать, а в селах — кто его знает? Отыскиваем, конечно, но что толку?
Ну да, а что я хотел? Отыскать подпольного самогонщика и вычислить, кто у него водку брал? Ага, щаз.
Значит, что мы имеем? Только мое предположение, что убийца и жертва были знакомы. Но кто преступник– неизвестно. Мотивы убийства неизвестны. Я вначале решил, что мотив — корыстный, но в сундуке жертвы, под чистым постельным бельем обнаружилась пачечка кредитных билетов.
— Ну ни хрена себе! — присвистнул пристав, понятые только языками поцокали. Ага, они изумляются, а мне считать и номера купюр в протокол осмотра вписывать!
Сумма-то по нынешним меркам приличная — восемьсот рублей. Мне за такие деньги год с лишним работать, Селезневу — еще дольше.
Исписав кучу листов, записав показания Андрея Селезнева и его жены, прошерстив еще раз избу мертвеца, я наконец-то решил — хватит.
Отпустив мужиков, уже измаявшихся и исстрадавшихся от недопития и, кое-как помыв руки под рукомойником, мы с приставом вышли таки на улицу.
Посмотрев на пристава, я сказал:
— Антон Евлампиевич, давайте сделаем так. Я начну рассуждать, а вы меня поправляйте и дополняйте. Хорошо?
Ухтомский, слегка приосанившийся от того, что следователь станет советоваться с ним, кивнул, я начал размышлять вслух:
— Преступник и жертва были знакомы. Преступник — назовем его Х пришел в гости к жертве с бутылкой водки. Водку он покупал не в казенке, а либо в селе, либо еще у кого-то. Они вместе выпивали, потом между ними произошла ссора, в результате которой Х убил жертву. Потом он зачем-то засунул труп в колодец, хотя рисковал, что его заметят. Взял более-менее ценные вещи, попавшие ему на глаза. Значит, ограбление старика не являлось его целью. Он был один, без телеги, взял с собой только то, что сумел унести в мешке.
— Верно, — поддакнул полицейский. — Тут у покойного инструмент остался, а он дорогой. На телеге он бы еще и белье, и одежду забрал. Или просто сундуки погрузил и увез.
— Преступником мог быть и черепанин, а мог быть и крестьянин, так?
— Так точно, — кивнул пристав. — Отсюда дорога идет на Богородское, до него две версты, поворот еще на село Рожество — это тоже две.
— Угу, — кивнул я, про себя подумав, что это дело — полная задница. Не стану при приставе произносить слово «глухарь». Думаю, что этого термина тоже еще нет.
— Иван Александрович, а к вам сегодня господин Карандышев приходил, — сообщила хозяйка, когда я явился домой.
Я усталый, голодный и мечтающий как следует умыться, чтобы смыть грязь. Времени-то уже шесть часов вечера, скоро ужинать пора, а я даже и не обедал.
— А кто такой Карандышев? — вяло спросил я, стаскивая сапоги и вешая на крючок шинель. Фуражку пристроил рядом. Наверное, все это у меня тоже в крови? Надо будет хотя бы влажной щеткой пройтись или хозяйку попросить.
Откуда мне знать — кто такой Карандышев? У меня эта фамилия ассоциировалась лишь с фильмом «Жестокий романс», в котором Карандышева играл актер… Ну, этот, который в «Иронии судьбы» снимался и в «Служебном романе». Мягков, кажется?
— Карандышев — уездный землемер, — пояснила хозяйка.
— А что ему надо?
— Не говорил, — пожала плечами Наталья Никифоровна.
Ну, если не говорил, так и черт с ним.
— Мне бы что-нибудь съесть, еще хорошо бы в бане помыться, — вздохнул я. — В бане воды горячей нет? Может, соседи мылись, осталось что-нибудь?
— Я сегодня баньку как раз топила, — заулыбалась хозяйка. — Как чувствовала, что вам помыться захочется. Но думала, что вы пораньше управитесь, тогда бы на первый пар попали. Так что не обессудьте — на первый пар я сама сходила. Может, вы что-нибудь съедите сначала, негоже париться на голодный желудок? Вон, хотя бы яичко вареное с хлебом? А как напаритесь, я вас уже как следует накормлю.
Я прикинул. Есть хочется, но руки, хоть я их и мыл, все равно кажутся липкими от крови. Такими руками брать еду?
— Ох, нет, — твердо сказал я. — Я париться сегодня не стану — не сердитесь, устал, помоюсь как следует, потом и поужинаю.
— Ну, воля ваша, — не стала спорить хозяйка. — И свечку взять не забудьте, а то вы каждый раз возвращаетесь.
Конечно возвращаюсь. Но не каждый раз, всего-то пару раз и было. Шаришь, как дурак, выключатель ищешь… Тоже рефлекс, словно у собачек Павлова.
Быстро ухватив чистое белье, полотенце и кусок мыла, помчался в баню. Еще бы побриться, пока кожа распарена, но не рискну. Там полутьма, а мне своя физиономия пока дорога.