Господин Великий Новгород (сборник)
Шрифт:
– Потому покойнее было - меньше неурядицы.
– Зачем же ты с нами в комитете заседаешь? Сиди себе дома да точи веретена, если нравится, а нам не мешай.
– Как не мешай? Вы мной будете командовать да распоряжаться, а я дома сиди и молчи. Шалите! Прежде я начальству подчинялся, а своему брату подчиняться не хочу.
– Господа, господа, перестаньте, надо пьесу выбрать!
– послышались голоса.
– Поставьте "Как поживешь, так и прослывешь" - я много раз Маргариту играла, - сказала Анфиса Львовна.
– Да что вы, Анфиса Львовна! Маргарита в чахотке умирает, а какая же вы чахоточная?
– запротестовал Курский.
– Вы мне ходу не даете. Это все только интриги одни, боитесь, что меня вызывать больше, чем вас будут, - сквозь слезы произнесла она.
– Как интрига! Разве вы смеете товарищей в таких вещах обвинять, напустился на нее Сергей Сергеевич.
– Кто виноват, что вы состарились и растолстели, да видно и из ума выжили.
Щепетович громко расхохоталась.
– Меня оскорбляют, на что это похоже? Какие позволяют себе говорить даме пошлости! Вы на моих крестинах не были, чтобы мои года считать, а до моей полноты вам дела нет, - со злобными рыданиями кричала Анфиса Львовна.
Лариса Алексеевна продолжала неудержимо хохотать.
Дудкина с презрением уставилась на нее.
– Конечно, я дама видная, не селедка какая-нибудь, как другие, подчеркнула она.
Щепетович так быстро вскочила со стула, что задела Курского по лицу.
– Это вы на мой счет? Я, по-вашему, похожа на селедку? Если я селедка, так вы кочан капусты!
– Я, я кочан!
– взвизгнула Дудкина.
– А вы что толкаетесь и не извиняетесь, разве это прилично. Не умеете держать себя в обществе!
– старался перекричать последнюю Сергей Сергеевич, обращаясь к Щепетович.
– Да что это наконец, господа!
– вступился Бабочкин.
– И всегда скажу, что вы и на женщину-то не похожи!
– не унималась Анфиса Львовна.
– Ну, конечно, вы только одна женщина...
– вышел из себя Михаил Васильевич.
– Вы с какой стати вмешиваетесь? Она вам с какого бока припека? напустилась на него Дудкина.
– Пожалуйста, Бабочкин, отделайте эту госпожу хорошенько, вступитесь за меня, а то она зазналась слишком!
– подзадоривала его Щепетович.
– За вас никому не следует вступаться, когда вы сами делаете невежества и не извиняетесь!
– продолжал наступать на нее Курский.
В это время в залу, никем не замеченный, проскользнул Вывих.
– Я знаю, почему вы ко мне придираетесь... Не удалось...
– язвительно заметила Курскому Лариса Алексеевна.
– Что не удалось? Что вы этим хотите сказать? Говорите, говорите... вспылил Сергей Сергеевич.
– А то, что вы за мной ухаживали...
– Вот что открывается. Какие пошлости про себя сообщают!
– всплеснула руками Дудкина.
– Как вы смели про меня это сказать? Я человек женатый, на всякую не брошусь!
– крикнул Курский.
– Разве в пьяном виде, так кто же виноват, что вы с нами напиваетесь...
– Хорош комитет!
– фыркнул на всю залу Вывих.
– Вам что здесь угодно? Здесь комитет, и вам не место, ваше дело только подслушивать да в газетах разглашать. Потрудитесь выйти вон, подлетел к нему Сергей Сергеевич.
– Здесь общая зала, я член общества, а потому имею полное право остаться, - уселся Марк Иванович к столу.
– Притом и интересно - есть действительно, что сообщить в газеты.
– Ну, брат, - расхохотался басом Михаил Васильевич - задаст тебе завтра жена баню!..
– Если только вы осмелитесь сообщить, что сейчас здесь происходило, я вам голову размозжу, сплетник газетный!
– вышел из себя Курский.
– Что?
– вскочил Вывих.
– Что вы сказали? Повторите, повторите!
Марк Иванович все подступал ближе к Курскому.
– Не только не повторю и еще прибавлю, что вы лгун газетный. Пишете о том, чего не было...
– Я лгун, а вы нахал. Погодите у меня... Погодите... Не так запоете...
– Я нахал?.. Да как ты смел это сказать, бездельник!
– Как ты смеешь меня, негодяй...
Вывих не успел договорить, как Курский дал ему здоровенную пощечину.
– Так вот же тебе и негодяй...
Марк Иванович схватил стул и бросился с ним на Курского, но был удержан Бабочкиным и другими.
Скандал вышел полный. На шум вбежали игравшие в карты члены и гости "общества".
Так окончилось первое и последнее заседание вновь испеченного комитета.
Наличные члены общества обязали председателя Величковского созвать экстренное общее собрание для обсуждения положения дел и принятия каких-либо мер для восстановления порядка.
Такое собрание и было созвано через несколько дней.
XX. Возвращение
Описанным в предыдущей главе скандалом воспользовались как нельзя лучше Крюковская, Дюшар и Коган для окончательной пропаганды среди членов общества мысли о возвращении Бежецкого.
Созванное общее собрание было очень бурное. С Величковским на нем повторилась почти та же история, что и с Владимиром Николаевичем на прошлом собрании. Его заставили отказаться от должности председателя и проводили из залы вместе с неразлучной с ним Marie свистками и насмешками.
По инициативе присутствовавших на собрании Крюковской, Дюшар и Когана решено было единогласно просить Бежецкого вновь принять избрание и стать во главе общества.
Избрали депутацию, которая с этой просьбой и поехала к нему на квартиру.
Во главе депутации отправился сам Исаак Соломонович.
Члены в ожидании прибытия их избранных разбрелись по гостиным, буфетным и карточным залам.
– Что это я на вас погляжу, какая вы стали, Надежда Александровна? подсел Бабочкин к Крюковской, приютившейся в уголке гостиной.
– Стоит разве что-нибудь на свете, чтобы худеть и себя мучить. Я догадывался, а теперь знаю кое-что. Мне Дудкина рассказала. По-моему, надо на все это наплевать. Легче живется.