Господство Королевством

Кент Рина

Хотя я так и делала.

Потому что он был богом, а у богов такой жестокий гнев, что он уничтожает всех на своем пути.

Если тогда Джонатан был больше, чем жизнь, то сейчас он сила, с которой не стоит считаться. Он фурия, по чьему пути я не хочу идти, как бы сильно я его ни ненавидела за то, что он сделал с Алисией.

Может, он забыл обо мне. Это возможно, не так ли? Алисия умерла одиннадцать лет назад, а я в последний раз встречалась с ним двадцать лет назад.

Сохраняй спокойствие.

Вдох.

Выдох.

Джонатан шагает ко мне такими сильными шагами, что я словно чувствую их своими костями.

Он встает рядом со мной. Не рядом с Итаном со мной.

Желание прикоснуться к моим наручным часам поднимается на передний план моей психики, но я отклоняю его так быстро, как только могу.

Джонатан не близок к тому, чтобы вторгнуться в мое личное пространство, но достаточно близко, чтобы я могла почувствовать его сильный, характерный запах, который по какой-то глупой причине я все еще помню.

Тогда я не знала, как классифицировать этот запах, за исключением того, что он вызывал сильное привыкание. Теперь я узнаю его как пряный и древесный. Джонатан — это все о власти, даже в том, как он пахнет.

Это видно по всему его облику. Специально сшитые костюмы с бриллиантовыми манжетами. Итальянская обувь на заказ. Роскошные швейцарские часы.

Все в нем говорит без слов: «Я не тот человек, которому можно перечить».

Если кто-нибудь попытается, я не сомневаюсь, что он раздавит их подошвой своих кожаных ботинок.

— Джонатан, — приветствует Итан таким бесстрастным тоном, что я чувствую скрытую за ним агрессию.

— Итан. — глубокий тенор его голоса бьет меня по коже, словно хлыст.

Я сжимаю пальцы вокруг бокала с шампанским, и именно тогда я понимаю, как моя голова была опущена с тех пор, как он встал здесь.

Мое единственное внимание приковано к синим часам, пристегнутым к его запястью. Часы моя специализация, моя страсть, и они обычно придают мне уверенности.

Не сегодня.

Сегодня я чувствую, что поставила на себя и проиграла. Я пошла на риск, и теперь он кусает меня за задницу.

Если бы я только просто держала своего бухгалтера на поводке и проверяла все, что он делал, он бы не украл средства компании и не оставил нас на пути к банкротству.

Я доверяла ему. Мы все доверяли.

Мы семья в H&H. Мы начинали с малого и выросли за пару лет. Мы начали заключать более крупные контракты, и нам предоставили лучшие выставочные возможности. Мы были готовы перейти на новый уровень, пока Джейк все не испортил.

Затем нам пришлось просить инвесторов, когда мы всегда думали, что выше их. Однако в тот момент, когда они узнали о цифрах и о том, что наш следующий продукт был азартной игрой, они отступили.

Банк отказался выдавать нам еще какие-либо кредиты, учитывая сумму, которую мы им уже должны.

Итан мое последнее средство, прежде чем мне придется сократить штат сотрудников и в конечном итоге объявить о банкротстве и убить мечту, которую я начала собственными руками.

От одной этой мысли я теряю сон.

— Кто твоя компания? — Джонатан спрашивает Итана непроницаемым тоном.

Я делаю глубокий вдох. Это значит, что он меня не узнает, верно?

Итан улыбается, но улыбка получается прямо противоположной той, какой она должна быть. Вместо того чтобы быть приветливой, она прямо-таки зловещая.

— Не понимаю, почему это должно тебя волновать.

— Это так? — взгляд Джонатана снова падает на меня.

Я чувствую это, не поднимая глаз. И я не стану поднимать глаза. Это все равно что подписать собственное свидетельство о смерти.

Он изучает меня. На самом деле, нет. Это больше похоже на то, что он пробует меня, прежде чем наброситься, как голодный хищник.

Только я не его добыча.

Прошло много времени с тех пор, как я поклялась никогда больше не быть ничьей добычей.

Я уже сбила одного хищника в своей жизни, и я сделаю это снова, если придется. К черту последствия и кошмары.

Однако иметь Джонатана Кинга в качестве противника — это последнее, чего я хочу. Можно быть смелым, а можно быть откровенно глупым.

Бросить вызов королю в его королевстве — это последнее.

Вот как гонцам, посланным монархами, отрубали головы и вешали на въезде в столицу на всеобщее обозрение.

— Если ты нас извинишь, — говорит Итан, — Аврора как раз собиралась мне кое-что рассказать.

— Аврора, — размышляет Джонатан. — Хотя это не совсем верно имя, не так ли?

Дерьмо.

Блядь.

Черт возьми!

Я чувствую, что меня вот-вот вырвет, когда я смотрю на него. Он наблюдает за мной с холодным, почти маниакальным выражением лица, которое ничем не выдает его мыслей. Но я чувствую это громко и ясно.

Он знает.

Он помнит.

Мои пальцы дрожат вокруг фужера, и требуются все силы, чтобы поставить его на столик, не пролив напиток и не выставив себя дурой.

— Разве ты не слышал о той части, где ты должен извинить нас? — Итан приподнимает бровь.

— Я слышал. Хотя, так уж вышло, что я не подчиняюсь приказам. — Джонатан обращается к Итану, но все его внимание приковано ко мне.

Непроницаемое.

Безэмоциональное.

Неподвижное.

С каждой секундой его сосредоточенность обостряется, становясь все более резкой и темной. Во всяком случае, она становится смертельной с намерением уничтожения.