Госпожа Клио. Восход
Шрифт:
…Полный бред!.. – Виталий свернул листок, – бежать в бездорожье и кричать в пустоту, глупо!.. Тем не менее, что-то в этом нагромождении слов упорно перекликалось с его ощущениями. …Я больше себя не слышу, в других я растаял звуках; легкие больше не дышат и больше не чувствуют руки – как-то это знакомо. Я испытываю такое при перемещении. Все-таки молодец поэт!.. Только, вот, что означают эти гипотетические глаза на краю вселенной, с которыми не дано слиться в условиях нами ж созданной системы?.. Какое-то тут должно быть рациональное зерно…
Виталий почувствовал, что мысли наконец
Однако надежды на ночное озарение не оправдались. Мысли продолжали крутиться вокруг стихотворения, тем не менее, расшифровать его смысл не удавалось. Наверное, это мог сделать только сам автор. Виталий не знал, что в поэзии чаще всего так и бывает – в ней нет однозначных толкований, и поэтические образы потому и являются поэтическими, что каждый находит в них нечто свое, близкое его сегодняшнему настроению.
Даша встала раньше, и когда Виталий вышел на кухню, уже возилась у плиты.
– Доброе утро, милая. Как твоя голова? – он обнял жену.
– Нормально. Все прошло, – она заваривала кофе, а Виталий держал ее руки, не давая поднять чайник, – смотри, обожгу ведь. Слушай, а ты на работу не идешь? – Даша повернула голову.
– Иду. Даш, ответь мне на один вопрос, – он вышел, оставив Дашу в полном смятении – вдруг он обнаружил какие-то следы ее вчерашних похождений? Это было б совсем не кстати, потому что утро внесло в просветлевшую Дашину голову новое видение ситуации – она пришла к выводу, что выяснение отношений только усугубит ситуацию. Надо было просто немножко переждать, пока муж убедится, что та, другая, не «свет в окошке» и ничем не отличается от прочих женщин. Тогда все вернется на круги своя, и даже, возможно, на более высоком уровне.
Как будет развиваться ее собственная жизнь в период этого ожидания, Даша еще не решила, но, в конце концов, с собой всегда договориться проще, чем с кем-либо.
– Я тут вчера книжку взял… – Виталий вернулся с листком.
– Ты захотел почитать? – Даша ехидно прищурилась. Если б он заявил, что захотел прыгнуть из окна и немного полетать, это выглядело б более естественно.
– Короче… – Виталий смутился, – я, вот, в шкафу нашел, – он протянул листок.
– О, господи! – Даша радостно прижала ладони к щекам, – это ж еще из студенческих времен!.. Парень один у нас стихи писал. Нам нравилось, а что?
– А кому он их писал?
– Ой, не мне! – Даша засмеялась, – мы с ним не дружили… ну, в том смысле… ты понимаешь, о чем я. И, вообще, он ни с кем из девчонок не сходился особо близко.
– И что с ним потом сталось?
– Понятия не имею. А зачем тебе?
– Просто… – Виталий не знал, как доступно объяснить свой интерес, – что-то запало, сам не пойму… Значит, ты не в курсе, что с ним?
– Говорили, что поэтом он так и не стал. Где-то работает, то ли грузчиком, то ли сторожем. Пьет. А тебе, правда, его стихи понравились? У меня где-то еще остались, только поискать надо. Знаешь, он был из категории непризнанных гениев – такой самый умный и самый талантливый; критику не воспринимал напрочь; если его не понимали, становился в позу и отсылал всех к грядущим поколениям. Но они, видно, его тоже не поняли…
– А как его звали?
– Витя Лисицын. Ты что, найти его хочешь?
…Неужели ради любовницы он готов даже учить стихи?.. – Даше стало обидно. Сколько лет она пыталась приобщить его к литературе, а тут все оказывается так просто, в один момент, – хотя, причем здесь Витька? Это раньше он казался неординарным, потому что сидел за соседним столом… и писал стихи!.. –
– Столько лет прошло, – Даша сложила листок и подала мужу, – я уж и не представляю, как Витька сейчас выглядит, да и меня он вряд ли помнит. Вокруг него всегда столько поклонниц крутилось, да все без толку. Он говорил, что для него существует только Муза… Слушай, если тебе надо, у меня сохранилась записная книжка – мы там после диплома адресами обменивались. Только не знаю, может, он там и не живет уже. Но по старому адресу всегда можно найти новый.
– Принеси, пожалуйста, если не трудно.
Когда Даша вышла, Виталий привычно устроился в углу дивана и неожиданно сообразил, что все происходит не так, как обычно – разве когда-нибудь, чтоб разыскать человека, ему требовались записные книжки? Да никогда! Сколько он нашел загулявших мужей и малолетних беглецов, а тут чувствовал, что не может ничего сделать. …Неужто эти «путешествия» настолько истощают энергетику? Тогда зачем я ими занимаюсь? Еще неизвестно, принесут ли они дивиденды в дальнейшем, – Виталий вспомнил о бизнесмене, которому назначил встречу на десять, правда, уже забыл, в какой именно день. Странно, но это воспоминание не вызвало угрызений совести, – почему так? Уж я-то, как никто другой, знаю, что ничего в жизни не происходит случайно. Но если эти путешествия не нужны мне, значит, они нужны кому-то другому… Дашке? В принципе, это ее идея. Но вряд ли. Похоже, у нее интерес пропал также внезапно, как и появился. Может, Кристине, блуждающей сейчас в египетском небе? Тоже сомнительно. Она только и мечтает выбраться оттуда… Да, надо сначала вытащить ее, а после решать, кому это было нужно. Вот, свалилась она на мою голову!..
– Смотри, – вернувшаяся Даша положила на стол ветхий блокнотик, – Виктор Леонидович Лисицын… Тебе переписать?
– Я так запомню, ты ж знаешь, – Виталий взглянул на страницу и встал, – все, Даш, я пошел. Когда вернусь, не знаю. Поговорю с этим твоим приятелем, там видно будет.
Даша только пожала плечами – а что она могла ответить, если не понимала ничего из происходившего в последние дни?
Нужный дом оказался серой пятиэтажкой с облезлыми дверями, сугробами на козырьках подъездов и огромными сосульками соединявшими балконы в некую футуристическую конструкцию. К подъездам вели узенькие тропинки, а проезжая дорога заканчивалась у мусорных баков, где Виталий и вынужден был бросить машину. По другую сторону двора находилась школа, но в ней тоже царила тишина – наверное, шел урок. Вкупе с серым небом это мертвенное спокойствие являло весьма удручающую картину.
Кодовый замок оказался выломан вместе с куском двери, поэтому в подъезд Виталий проник беспрепятственно – остановил его ударивший в нос запах кошачьих экскрементов, но, слава богу, квартира располагалась прямо на первом этаже.
Виталий несколько раз надавил звонок, но не услышав характерного звука, громко постучал. Через минуту ободранная (а в прошлом коричневая) дверь, открылась безо всяких лишних вопросов. На пороге стоял мужчина. Если б его внешностью занялся приличный стилист, то из него вполне мог получиться былинный богатырь, а так, неухоженная борода торчала клоками, длинные спутавшиеся волосы падали на лоб, но самыми трудно исправимыми являлись глаза, опухшие и бесцветные; к тому же, вместо богатырского меча, он держал недопитую бутылку пива. Хозяин окинул Виталия равнодушным взглядом.