Госпожа "Нет". Измена Альянсу
Шрифт:
Император быстро поднялся по ступеням и прошел к транслятору. Два огромных экрана, установленный по бокам от входа показали его лицо крупным планом. Эдвард достал лист бумаги с заранее написанной сэром Тоби речью.
Сухие, стандартные слова о развитии искусства, аплодисменты, девушка, поднесшая золотые ножницы императору, соблазнительно взмахнула ресницами и слегка прогнулась, выпячивая вперед достаточно аппетитные формы. Движение напомнило Эдварду о Селл. Голограмма тоже всегда выгибалась именно так. Наверное, стоит попросить Джона перепрограммировать.
Император
Величественный зал, стены которого были облицованы розовым мрамором, а своды поддерживались сорока колоннами, сейчас представлял собой хаос: между колонн было развешено на веревках нижнее белье, вперемешку мужское и женское. На полу, на мозаике из разноцветного гранита, оникса и яшмы, были раскиданы пакеты с мусором, в одном из углов стоял непонятный киоск, из которого торчал старинный динамик. Века эдак двадцатого навскидку. Из него транслировались какие-то речи, чуть позже Эдвард понял, что это — рецепты нетрадиционной медицины.
Посередине стоял стол, на котором лежал муляж человеческого тела, обрубленного по пояс. Вокруг на белой простыне с красными пятнами были раскиданы органы.
Прекрасно понимая, что сейчас все камеры нацелены на него, а стоящие вокруг люди ждут реакции император глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.
— Граф Фитцуильям, — негромкий голос в абсолютной тишине прозвучал очень резко.
— В…ваше величество? — тот подошел, судорожно промокая пот, выступивший на лбу.
— Как министр культуры, — слова прозвучали с издевкой, — будьте добры объяснить мне смысл этой выставки.
— Вааше величество… это… это…
Один из молодых людей, сопровождавших министра, чуть выступил вперед:
— Ваше Величество, это — коллаборация, часть современного искусства, когда современные художники объединяются, чтобы создать единый арт-проект.
— Понятно, — император неспешно прошелся по залу, разглядывая экспонаты: мертвых, забальзамированных птенцов, спрятанных в спичечные коробки, овцу в формалине, надпись на аквариуме которй гласила, что животное отбилось от стада, всевозможные унитазы, украшенные цветами, консервные банки в которых росла трава.
Особое внимание император уделил одной из стен, где были наклеены имена мужчин. Инсталляция называлась «мужчины, с которыми я была близка». Рядом стоял небольшой экран, на котором транслировались кадры сексуальных сцен. Судя по всему, художница в качестве доказательства пустила видеоряд.
— Весьма интересная, как вы там сказали… коллаборация? — хмыкнул император, почти весело смотря на министра культуры. — Как я понимаю, дети тоже могут посетить выставку?
— Ваше величество…
— Оставьте. Думаю, для сегодняшнего вечера я видел достаточно. Всего вам доброго!
— Но Ваше Величество, у вас же было еще запланировано общение с художниками! — пролепетал кто-то из свиты. — И вы не попробовали торт, вернее, инсталляцию с телом…
— К сожалению, вынужден отказать себе в таком… удовольствии, — на экране
Под вспышками фотокамер, Эдвард направился к выходу.
Глава 4
Тук… тук… тук… стук собственных каблуков по мраморному полу гулко отдавался в совершенно пустой голове самого известного адвоката по межмировому праву. Мыслей не было. Не было ничего, кроме одуряющей усталости от бессонной ночи, проведенной в пустой квартире. Её дочь сбежала, и Эмбер не знала, что ей делать. Впервые в жизни действительно не знала.
Даже тогда, когда отец Алекс ушел, оставив жену с грудной дочерью, даже после того, когда самой Эмбер, девятнадцатилетней девчонке предъявляли обвинения по предумышленному банкротству фирмы, которой она владела вместе с мужем, и требовали возврата нескольких миллиардов, ссылаясь на ее подпись, умело подделанную все тем же когда-то любимым отцом дочери, Эмбер знала, как поступить. Стиснув зубы, она шла вперед, сражаясь до последнего, но сейчас…
— Поймите, — с сочувствием говорил ей шеф полиции, лично подвозя госпожу “Нет” до дома — ведь девочка сама добровольно села в флаер. Более того, в пассажире флаера вы опознали ее отца.
— Она — несовершеннолетняя!
— По законам империи Альвион…
— Вы будете мне рассказывать об их законах?
— Простите… тогда вы прекрасно понимаете, что мы ничего не можем сделать. Может быть, она просто проведет там время и вернется…
— Вы сами в это верите?
Начальник полиции отвел взгляд, делая вид, что старательно следит за приборами на панели управления.
Понимая, что не выдержит причитаний госпожи Львофф, Эмбер заранее отослала ей короткое сообщение, поэтому в квартире ее встретила абсолютная тишина. “Благословенная тишина,” — подумалось ей, после чего Эмбер, прислонившись спиной к двери, сползла на пол и разрыдалась.
Заснула она лишь под утро, полная решимости во что бы то ни стало вернуть дочь.
Поэтому она здесь. Тук… тук…тук… скрип двери. Вежливая улыбка ослепительно красивой брюнетки. В министерство личные секретари проходят очень строгий отбор.
— Госпожа Дарра? — вежливая форма приветствия, кивок на дверь, — Проходите, господин министр ждет вас!
— Спасибо.
Она вошла в кабинет, где за огромным столом сидел высокий, очень красивый темноволосый мужчина. Эшли Говард. Человек, который много лет назад смог снять с нее все обвинения, предложил работу и помог оплатить обучение на юридическом. Надежный друг, с которым не надо было лицемерить. Красивый, богатый и, как и она сама, безумно одинокий…