Госпожа следователь
Шрифт:
— Рассказывайте, — усмехнулся Олег Николаевич. — Сами-то уже небось осуждаете: езжу на «мерседесе», у жены — приходящая парикмахерша…
— С чего вы взяли? Я бы тоже хотела «мерседес» иметь. И от дорогой парикмахерши бы не отказалась. Были бы деньги.
— Да, — вздохнул супрефект, — презренный металл, но без него — ни шагу.
Машина уже мчалась по оживленной городской магистрали как птица, и Клавдия, глянув в окно, подумала, что надо поторопиться с вопросами, не то путешествие подойдет к концу, а она так ничего и не узнает.
— Насчет
— А что вас интересует? — рассеянно откликнулся собеседник.
— Все. Если вы, как говорите, с ней общались, она могла сообщить вам что-то интересное…
— Хм, — усмехнулся Олег Николаевич, — скажите, а вы когда-нибудь встречались с парикмахершами? Вы разговаривали с ними?.. — Он обернулся и одарил Клавдию лукавым взглядом. — Этих фифочек ничего, кроме французской парфюмерии и дорогих шмоток, не интересует.
— Плохо вы знаете парикмахерш, — заступилась Дежкина.
— Может быть. Но эта… как ее? Журавлева, да? — она как раз и есть чистопородная дура с зычным голосом и манерами полуинтеллигентки в первом колене. Все, чему ее жизнь научила, — держать кофейную чашечку, отставив пальчик, и не стряхивать сигаретный пепел на ковер.
— А вы злой!..
— Я? Что вы! Просто я смотрю на людей без розовых очков. Вот про вас бы я подобное никогда в жизни не сказал.
— Неужели?..
— Зря смеетесь. Хотите, назову ваш возраст, семейное положение, количество домочадцев… Хотите?
— Нет, — сказала Клавдия. В этот момент она вдруг подумала, что он не шутит. Он все это знает.
У него пронизывающий взгляд.
В газетах чиновников выставляют дураками, а он умен. По-настоящему, по-мужски. И в нем есть такая сила — натуральная, непритворная, и упрямство, и уверенность молодости, и здоровый цинизм. Новая генерация.
На мгновение Клавдия почувствовала нечто, вроде завистливого укола и сама удивилась этому. Она завидовала неведомой Иванес, у которой такой надежный и сильный муж, и завидовала всем молодым, у которых такие азартные и умные спутники.
Олег Николаевич улыбнулся и широким движением руки поправил ниспадающую прядь волос.
Машина затормозила на светофоре, и внимание Клавдии внезапно привлекла одна деталь, маятником закачавшаяся у зеркала заднего обзора.
Это была зеленая ароматическая елочка, — точно такая, как десятки других, найденных в квартире Журавлевой.
Клавдия следила глазами за раскачивавшейся елочкой и никак не могла ухватить мысль, стучавшуюся в мозг, игравшую с нею в прятки.
— Что? — спросил супрефект, увидав наморщенный лоб собеседницы, и она поспешила покачать головой: мол, нет-нет, все в порядке.
— Приятно было познакомиться, — сказал Олег Николаевич. — Я приехал, а вы… вас довезут, куда прикажете!
Он кивнул водителю, парню в клетчатой кепке и с тяжелым взглядом маленьких глаз, и захлопнул дверь «мерседеса».
14.15–16.04
— Сумку
— Документы.
— Откройте, будьте добры… Спасибо. Табельное оружие при себе имеете?
— Нет.
Дежурный долго и внимательно изучал пропуск и наконец протянул его владелице.
— Ну, привет, Клавдия. Как жизнь?
— Живу помаленьку. — Клава спрятала удостоверение и улыбнулась.
— Все жуликов ловишь?
— Ловлю, Симыч, ловлю. А ты все сторожишь?
— Как видишь. Ладно, проходи. На этот раз пропускаю. Зато в следующий точно не пропущу.
— Ох, ты все обещаешь, обещаешь… — Она схватила сумку и пошла по длинному гулкому коридору тюрьмы.
Адвокат уже была на месте. Довольно молодая дама, простоватая на вид, даже как-то подчеркнуто простоватая. И от этого сразу располагающая к себе.
Они представились друг другу. У адвоката был такой неизъяснимый победный тон и в то же время — настороженный. Клавдия все хорошо понимала; как же Алукина — а так звали простоватую женщину — сумела убедить суд в несостоятельности обвинительного заключения. Это победа. Это большая победа. И Клавдии она теперь не спустит. Ни малейшего промаха.
Ну что ж, Клавдия будет предельно корректна.
В кабинете, пока не привели Гаспаряна, Дежкина быстренько разложила на столе документы, открыла маленькую форточку, чтобы проветрить помещение, и еще успела накрасить губы. Перед бандитами нужно быть во всеоружии. Хотя этот Гаспарян в общем-то и не бандит никакой. Так, мелкий, паскудный человечишко.
Пожалуй, не так уж мало на земле мужчин, которые не хотели бы уложить свою тещу в гроб. Но кому-то мешает страх, кому-то не хватает решимости, а кто-то просто знает такое слово — грех. А этот вот решился. И решился-то как-то по-трусливому, как крыса. Интересно, как он выглядит, что он за человек. Клава всегда испытывала какую-то робость перед каждым новым знакомством такого рода. Нет, это не страх, а довольно странная смесь интереса и гадливости, как в зоологическом музее, когда идешь в серпентарий смотреть на пресмыкающихся. Вроде и интересно, а в руки взять побоишься.
Наконец открылась дверь и Гаспаряна ввели в кабинет.
Он действительно оказался похож на крысу. Клава даже удивилась. Фамилия обязывала его выглядеть совсем по-другому, а он оказался низеньким плешивым человечком с длинным острым носом и маленькими бегающими глазками.
— Ну, здравствуйте, Гаспарян. Проходите, садитесь, — сказала она, когда вошедший обменялся рукопожатием со своим адвокатом.
Он часто закивал и сел на стул.
Клава, делая вид, что изучает бумаги, пристально поглядывала на подследственного из-за папки. А Гаспарян отсутствующим взглядом рассматривал собственные руки. Такое впечатление, что пришел не к следователю на допрос, а на прием к врачу.