Госпожа следователь
Шрифт:
— Я не знаю, кто как поступает, а я рассказал правду.
— Ну хорошо. — Клава улыбнулась. — Вы мне только одно скажите: ваша спутница знала о том, что вы убили двух человек и пытаетесь скрыться?
— Нет, — с готовностью ответил он. — Ирка ничего не знала. Я что, дурак, чтобы ей такие вещи рассказывать? Такие вещи вообще бабам доверять нельзя.
— Ну что ж, ладно. На сегодня хватит. Поговорили.
— А я могу отказаться, — ухмыльнулся Харитонов.
— Не отказывайтесь уж, — попросила Клавдия. — А то мне вас из петли не вытащить.
Она нажала на кнопку, и дверь открылась. Хорек еще что-то хотел сказать, но только махнул рукой.
Да, с ним будет нелегко. Его версия вполне может сгодиться для любого судьи.
Но самое противное, что он сразу взял оба убийства на себя. А значит, это для него не самое страшное. Значит, чувствует, что ему помогут. Или боится. Боится того, кто пострашнее, чем она, следователь прокуратуры. Пострашнее, чем закон. С такими людьми очень трудно работать.
— Ладно, — успокоила она сама себя. — Не паникуй.
— Ну что, Клавдия Васильевна, расколола преступника? — поинтересовался на выходе дотошный Симыч.
— Расколола, — слукавила Дежкина.
— Ну тогда — на свободу с чистой совестью! — своеобразно пошутил охранник.
15.32–16.40
Клавдия не была садисткой. Она терпеть не могла мучить кого-нибудь. Даже самых отъявленных негодяев. А уж на своем веку она таких повидала!.. Но мысль о том, что у Дениса Харитонова очень скоро начнется ломка, утешала ее. Удивительно, что он еще до сих пор как-то держится. Но это — недолго, недолго. Нельзя долго, Клавдия торопилась. Пока что она зацепила только самый хвостик.
«А интересно было бы посмотреть на эту Журавлеву в нормальной, обычной обстановке».
Клавдия вдруг поймала себя на том, что ее что-то сильно волнует в этой девице, есть в ней для Дежкиной какая-то интрига. Только вот какая — этого Клава никак не могла разобрать.
Журавлева сидела не в Бутырках, а в КПЗ, потому что обвинения ей предъявлено еще не было. Держать ее здесь долго нельзя. Поэтому Клавдия решила сегодня же «расколоть» парикмахершу. Только вот как это сделать?
Дверь открылась, и милиционер ввел Журавлеву в кабинет.
— Ну здравствуй. Садись. — Клавдия, не глядя на вошедшую, показала ей на табурет.
Ирина робко подошла и села. Сразу видно — впервые в милиции.
— Посиди пока, — пробурчала Клавдия, роясь в бумагах.
С Ириной она решила разыграть «занятого следователя». Это когда ты делаешь вид, что тебе уже все известно и осталось выполнить только кое-какие формальности. Вопросы задаешь изредка и невпопад, прыгая с темы на тему и тем самым сбивая подследственного с легенды. Он просто не может уловить ход твоих мыслей и перестает осторожничать, думая, что ты все пропускаешь мимо ушей. С другой стороны, создается впечатление, что и говорить уже ничего не надо, потому что тебе все давно известно. Подавляет сильно.
— У вас курить можно? — робко поинтересовалась через три минуты Журавлева.
Клавдия не отреагировала. Продолжала заполнять протокол. Тщательно, перечитывая по нескольку раз.
— Кури, конечно, — сказала она, когда Журавлева уже забыла о своем вопросе, и пододвинула ей пепельницу.
— Ага! — обрадовалась Журавлева.
Чиркнула спичка, и запахло табаком.
— Ты в какой школе училась? — неожиданно спросила Дежкина. — Номер назови.
— Седьмая, а зачем вам? — удивилась Ира.
— В «А» классе?
— Да…
Наконец Клава подняла на нее глаза и сразу поняла, что так сильно интриговало ее в Ирине. Просто интересно было знать, какого же цвета на самом деле волосы у парикмахерши. Оказались пепельные, довольно красивые. Стильная мальчишеская прическа.
— Как ты понимаешь, я веду дело не о краже кошелька, а об убийстве, которое вы с Денисом совершили.
Сказала спокойно, дружелюбно и опять углубилась в чтение бумаг.
— Я не совершала, — быстро затараторила Ирина. — Я вообще ни о каком убийстве не знаю, это какая-то ошибка, я…
Но Клавдия не обращала на нее внимания. Копалась в бумагах минут пять, не меньше, пока Ира молча сидела перед ней, начиная плавиться от напряжения.
— Он сказал, что это ты на Верку парик надела. Зачем?
— Какой парик? Я вас не понимаю, — сказала Ирина, но уже менее уверенно.
И снова пять минут молчания. Но и Клавдии они давались нелегко. Так артист держит паузу. Нужно дотянуть до самого последнего мгновения и в то же время не переборщить. Существует грань, после которой зрителю просто скучно, а подследственный замыкается и перестает отвечать на вопросы.
— Как твое отчество?
— Леонидовна. Ирина Леонидовна.
— Машину до этого разбили или после?
— До.
Ну вот и все. Клавдия, конечно, знала, что машина была разбита до этого.
— Ну вот. — Она посмотрела на девицу и улыбнулась. А теперь расскажи еще раз все по порядку.
— Почему еще раз? — удивилась Ирина. — Я ничего не рассказывала.
— Ты — нет. Но Харитонов рассказал. — Клавдия остановила диктофон, чтобы «перевернуть кассету». — Рассказал, как этот мужик приставал к тебе в ванной, как ты его разводным ключом огрела и убила, как потом привязала его подругу к батарее и надела на нее парик.
Ира не могла опомниться около минуты. Смотрела на нее выпученными глазами и глотала воздух.
— Хотя в принципе это не важно. — Клавдия включила диктофон и опять углубилась в чтение.
— Врет он все! — вдруг закричала Ирка. — Все до последнего слова врет! Это неправда! Не верьте ему, гражданин… Гражданка…
— Госпожа следователь, — поправила Клавдия. — Ну так расскажи мне правду. Только не говори, что ничего не знала и тебя там не было. У меня нет времени байки слушать. Через три дня дело в суд подавать. Придется строить все обвинение на его показаниях. Мне-то в принципе все равно, главное сбагрить…