Госпожа сочинительница (новеллы)
Шрифт:
…Жена истового русского патриота Федора Васильевича Ростопчина, Екатерина Петровна, печально прославилась как рьяная католичка и ненавистница православия. Она ненавидела мужа, не в силах была простить его даже после его смерти и вымещала обиды на сыне-подростке Андрее, потакая любым его капризам и заведомо портя его, как только могла.
Она во всеуслышание заявляла: «Покойный муж отнял у меня мои права и отстранил меня от воспитания сына моего, пусть же все зло от его дурного воспитания и поведения падет на его память». В ответ юный неслух не испытывал к матери ни преданности, ни любви, ни страха, ни уважения.
Слухи
Графиня спохватилась, что перегнула палку. Ей, которая преподносит себя всем и каждому как образец католических добродетелей, вдруг оказаться фактически лишенной материнских прав?! Это было постыдно. Она написала государю о том, что просит оставить сына у нее на какое-то время для окончания его «религиозного воспитания». Но этим только подлила масла в огонь. Видеть сына Ростопчина таким же рьяным католиком, какой стала графиня Екатерина, – о нет, это было последнее, чего мог пожелать император!
Николай полагал, что достаточно будет отдалить мальчика от матери – и наилучшие задатки сами возьмут в нем верх. Однако граф Андрей был уже развращен огромным богатством, обладателем которого он осознал себя, увы, слишком рано.
Уже с шестнадцати лет он начал транжирить отцовские деньги – тысячами и десятками тысяч рублей. Он считал себя вправе иметь все, что хотел, и делать все, что хотел. Его бесило лишь то, что несовершеннолетие закрывает ему дорогу к полновластному обладанию наследством Ростопчина.
Как-то раз он случайно оказался в кабинете директора Пажеского корпуса, где хранились метрические свидетельства учащихся. Граф Андрей ни минуты не потерял даром: он мигом нашел свое метрическое свидетельство и тут же исправил дату рождения с 1813 на 1812, чтобы на год раньше вступить в наследные права.
Вот сцена, которая яснее ясного дает представление о его характере. Опекуном юного графа был его дядюшка Лонгинов. Этому глубоко порядочному человеку было невмоготу наблюдать безудержное мотовство мальчишки. А как иначе посмотреть на такое: зимой граф Андрей кормил свою лошадь земляникой! Произошло это так: жена опекуна Мария Александровна Лонгинова отпустила какую-то возмущенную реплику по отношению к юному Растопчину, и тогда граф Андрей послал камердинера за большим блюдом земляники (оно стоило 150 рублей!) и велел подвести лошадь прямо под окно своей тетушки, чтобы та во всех подробностях видела, как лошадь хрумкает землянику.
Жизнь свою граф Андрей прожигал совершенно привычно и типично: вино, женщины и карты. Вся первая его офицерская зима после окончания корпуса прошла в угаре мотовства и распутства. Когда ему исполнилось семнадцать, он безумно влюбился… в мать одного из своих товарищей. Это была совершенно неудержимая страсть, настолько пылкая, что граф Андрей сделал даме своего сердца предложение. Она была старше его ровно вдвое, и, возможно, этот шаг несколько образумил
Он был храб и безрассуден. Жизнь свою готов был с равным равнодушием пропивать, просадить за карточным столом – или потерять на поле боя. Ни она, ни что другое не имело для него вообще никакой ценности.
Вернувшись в Гатчину, где стоял его полк, граф Андрей Федорович полюбил предаваться меланхолии. Выглядело это так: он приходил к старому пруду, тому самому, вокруг которого когда-то прогуливались император Павел в сопровождении Ростопчина-старшего. Андрея же сопровождали два денщика, которые несли по мешку серебряных монет. Один солдат становился слева от господина офицера, другой – справа. И граф Андрей задумчиво швырял рубли в воду, горстями черпая то из одного мешка, то из другого.
Вообще он был страшно одинок. В этой семье понятие о родственных чувствах создалось очень своеобразное. Двоюродная сестра графа Андрея – княжна Голицына – уехала во Францию, где провела всю оставшуюся жизнь в монастыре, пожертвовав ему 60 тысяч рублей. Все ее братья и сестры перешли в католичество, женились и вышли замуж за французов, жили и умерли в Париже.
Впрочем, граф Андрей развлекался как мог и был, пожалуй, самым частым гостем гатчинской гауптвахты. Однако не найти случая, чтобы он отбыл срок наказания «от» и «до». Изворотливый, хитрый и проворный, он умудрялся удрать из-под надзора, пробирался в Петербург, и его частенько можно было встретить в театре, в первых рядах партера, куда он являлся, изменив себя почти до неузнаваемости с помощью наклеенных усов или бакенбард. Увы, плешь, которая все шире расползалась по его голове, замаскировать никак не удавалось.
В конце концов вызывающие выходки молодого Ростопчина надоели даже самому педантичному и терпеливому из его опекунов – императору. Слишком уж эти «проказы» были часты! Николай Александрович давно «созрел» для того, чтобы дать Андрею отставку, а потому немедленно, не без вздоха облегчения подписал прошение об увольнении его из военной службы, едва оное прошение последовало. 27 января 1833 года младший Ростопчин покинул полк «для определения к статским делам».
А подал прошение сие Андрей Ростопчин, потому что был уже семейным человеком.
Вот как это вышло.
Что и говорить, граф Андрей был остроумен, красноречив, одарен чувством юмора и мог обольщать женщин, когда хотел. Вообще, он умел быть обворожительным. Он понравился Додо, к тому же сумел-таки убедить ее: она-де угадала, ему и в самом деле тридцать. И немедленно объяснился в любви, немедленно сделал предложение.
И получил отказ: Ростопчин приглянулся Додо, но не до такой степени, чтобы броситься в его объятия. А ей именно что хотелось броситься в объятия, то есть выйти замуж за человека, который разбудит в ней страсть неземную.