Госпожа удача
Шрифт:
Валентин прибавил шаг и, как только они стали подходить к подъезду, а Александра полезла в сумочку за ключами, он понял, что медлить больше нельзя. Он одним прыжком приблизился к женщине с ребенком и, став перед ней, сказал:
– Здравствуй, Александра!
Испуганно моргая, женщина словно онемела. Тем временем мальчик высвободил свою ладошку с ладони матери и, подойдя к Валентину, спросил:
– Ты мой папа? – Не дождавшись ответа, продолжил. – А мама говорила, что ты в море ушел и к нам больше никогда не вернешься.
– Это неправда, – подхватывая ребенка на руки, воскликнул Валентин. –
– Пойдем, папа, я покажу тебе свои игрушки и книжки, – обнимая отца за шею, позвал сын.
– Если мама меня к себе позовет, я обязательно почитаю тебе перед сном книжку. – Он посмотрел на притихшую Шурочку. – Или хотя бы пригласит на чашку чая.
Девушка молча кивнула головой. Пропуская вперед себя мужчин, плотно закрыла за собой дверь.
В прихожей малыш надел свои тапочки и, подавая Валентину мамины шлепанцы, сказал:
– Надевай, а то у нас пол очень холодный.
– Извините, Валентин Петрович, – грустно улыбнулась хозяйка, – но других тапочек у нас нет.
– Не беспокойтесь, я и в носках похожу.
Они прошли в комнату, где Петя стал показывать свои игрушки, а потом взял книжку про трех поросят и стал читать вслух.
– Какой молодец, – похвалил его Валентин, – уже читать умеешь.
– Он у нас не только читает, но и пишет.
Шура вышла на кухню, поставила на плиту чайник.
– Извините, Валентин Петрович, что угощаю вас только чаем с пирогом. В нашей квартире мужчин нет, поэтому мы с Петрушкой спиртное не держим.
– Не нужно меня по отчеству называть, – попросил Валентин. – Я отец твоего ребенка. И приехал тебе сказать, что я по-прежнему люблю тебя, хочу на тебе жениться и забрать вас с сыном в Москву. У меня отличная квартира, места хватит всем.
Ночью, когда малыш уснул, Валентин поднялся с дивана и, взяв Шурочку на руки, сказал:
– Если я тебе не противен, иди ко мне. Я хочу любить тебя всю ночь нежно и страстно.
– Мне почему-то верилось в то, что мы с тобой еще встретимся, – обнимая парня за шею, тихо сказала Шура. – Я ждала этот день.
– Я так виноват перед тобой. Даже сам себя не уважаю за то, что после тех счастливых дней, которые мы провели вместе, не попытался с тобой встретиться. Теперь мы будем вместе, и никто на свете не сможет нас разлучить. – Обнимая девушку в постели, он без конца шептал: – Ты такая же нежная и чистая, какой была в ту первую ночь.
– Единственный мой, – шептала обезумевшая от счастья Шура, – я всегда любила только тебя. Теперь никто не посмеет сказать, что я мать одиночка.
На следующий день Валентин с Шурой и Петрушкой отправился в Светлогорск к родителям. Здесь он сообщил о своем твердом намерении жениться на Александре.
– Вот видишь, тезка, – забравшись на колени к деду, сказал Петрушка, – мама позвала папу, и он вернулся к нам с моря.
Наблюдая за сыном, лицо которого светилось от счастья, Евгения Андреевна с горечью подумала: «А ведь я в прошлый раз была не права». В слух же она сказала о другом:
– На земле ничего так просто не приходит. Все, моя девочка, идет по маршруту, начерченному перстом Божьим. Поэтому, как ваши дорожки с Валентином не кружились, не петляли, все равно в нужный момент привели вас
Посещение храма
Прижившись в Калининграде, семья Павиничей приобрела себе участок земли, на котором Александр Николаевич сам лично построил небольшой домик. Хозяин занимался строительством, а Нина Николаевна, начертив план участка, высаживала плодовые деревья, кусты смородины и крыжовника. Отдельное место на участке занимали цветы.
В это время младший сын Александр оканчивал среднюю школу, а старший сын Виктор окончил высшее общевойсковое училище и был направлен для прохождения дальнейшей службы в Афганистан. Он женился еще на четвертом курсе. Перед командировкой, лейтенант отвез жену с ребенком в Калининград к родителям. Когда Нина Николаевна впервые увидела свою невестку, у нее сильно забилось сердце. Она молча стояла и смотрела на худенькую, совсем еще юную Валентину, державшую на руках в конверте Андрея. В голове вертелись когда услышанные слова: «Там, в краю чужом, чужую женщину придется мамою мне называть». Она молча обняла одной рукой Валентину, а другой взяла из ее рук ребенка. Подумала: «Видит Бог, эту женщину с ребенком я буду любить больше собственной жизни. Буду оберегать от всех ударов судьбы».
Виктор уехал, а Валентина с сыном стали жить в доме родителей. Невестка оказалась очень трудолюбивой и доброжелательной женщиной, поэтому в семье она быстро прижилась. Ничего ее не тревожило, только болело сердце о Викторе. Она знала, что ее муж не будет отсиживаться в штабе или в каком-нибудь тыловом подразделении. Такие мужчины всегда рвутся на передовую, на самые трудные участки.
Андрей рос в доме самым любимым ребенком. С ним постоянно занимался Александр, младший брат его отца. А Александр Николаевич в своем первом внуке души не чаял. И когда тот немного подрос, то не вылизал из машины деда. Особенно малыш любил играть с Машей Корниенко, внучкой Ивана Аникеевича, бывшего однополчанина Александра Николаевича. Пожилые участники Великой Отечественной войны часто болели и постоянно лежали на лечении в госпитале. Так получалось, что едва один из стариков отправлялся на лечение, следом туда же скорая помощь увозила и второго. Поэтому Маша привыкла оставаться дома одна, а ночевать ходила к Павиничам. Девочка уже училась в восьмом классе, но почему-то боялась на ночь оставаться в квартире одна. Екатерина Федоровна, бабушка Маши, часто говорила Нине Николаевне:
– Машенька у нас бойкая, очень развитая девочка, но вот ночевать одна боится. И происходить это стало после того, как на ее глазах умерла мама. Помню, она тогда очень испугалась. После похорон я водила ее к врачу, и меня заверили, что со временем все пройдет. И, действительно, испуг прошел, но ночевать одна в квартире она по-прежнему боится. И вот что, Ниночка, я решила. Хочу повезти Машеньку в Вильнюс и окрестить ее в православном храме.
– Это прекрасная идея, – радостно воскликнула Нина. – Мы с Валентиной тоже хотим окрестить нашего Андрюшу. Идти в церковь здесь, значит, накликать на себя гнев партийных товарищей. А в Литве нас никто не знает, да и крещению относятся с пониманием и уважением. – И они договорились в ближайшую же субботу поехать в Вильнюс.