Госпожа ворон
Шрифт:
— Я думаю, — заметил друид вслух, — все посвятившие жизнь культу и Праматери, становятся постоянны и неизменны.
— Странно, правда? — с пониманием отозвалась жрица.
— Мы стареем, — подхватил мысль Таланар, — но время для нас останавливается.
— Иногда я прихожу к мысли, что мы, жрецы Праматери, единственные в Этане люди, которые довольствуются тем, что их настигает старость.
Таланар засмеялся, и Нелла прикрыла в удовольствии глаза: никакой костер не согревает, как смех родного человека.
Нелла знала с каким вопросом пришел друид, и друид знал, что теперь настал срок
— Что ты будешь делать теперь?
А что? — подумала жрица. Линетта мертва, сожжена как разносчик заразы. И кем? Той, что должна была помочь девочке исполнить волю храмовницы? Вряд ли такое Нелла могла рассчитать или предвидеть. Возможно, ей следовало позаботиться о том, чтобы по дороге к Шиаде Линетта знала путь, и тогда примчалась бы здоровая. Все пошло бы тогда, как Нелла планировала: к сорокодневу по Виллине Шиада и Линетта прибыли бы в Кольдерт, и очень быстро Линетта, столь непозволительно похожая на покойную принцессу, заняла бы нужное староверам место в сердце Тройда. Гвен давно рассчитывала поженить сына на христианке, но вначале питала серьезные надежды перевоспитать Виллину. Теперь, хотя душа Виллины еще не вошла во Врата Загробных Залов Великой Нанданы, Гвендиор уже привезла в столицу следующую невестку, которая взрастит детей Виллины в христианской вере. Именно для этого так нужна была Линетта — заменить убитую мать детям, рожденным под сенью Праматери и ее Достойных детей-Владык.
— Теперь все будет иначе, — проговорила женщина очевидную истину. — Думаю, для начала надо вернуть Ангорату то, что было у него отнято и то, что будет у него отнято, если мы не вмешаемся.
— Со смертью Виллины наши позиции в Иландаре ослабли. Мне, будь я хоть десять раз Верховный друид, не отдадут даже Инну. О Норане можно и не мечтать.
— Тебе — не отдадут, — согласилась Первая среди жриц. — Но ее законному деду отдадут непременно, если вспомнят, чем грозит ослушание.
Таланар, осмысливая, покусал губы.
— Нирох тебя не простит.
— Нирох проиграл, — сухо заключила Нелла. — От того, что случится в Иландаре теперь, зависит, будет ли он навсегда утрачен для Праматери, или нет.
— Будет война.
Нелла высоко подняла голову в решительном жесте — будет.
— И или от страны не останется ничего, или страна найдет нового вождя, рожденного от христианского отца и венценосной матери.
— Пока трудно загадывать.
Нелла улыбнулась: точно. Таланар глубоко вздохнул — снова — и, с силой оперевшись на посох поднялся, с хрустом разогнув уставшие колени.
— Позвать Сайдра? — уточнил Посланец Праматери.
Нелла покачала головой:
— Думаю, ты знаешь, что ему сказать.
— В таком случае…
— Светел твой день, — закончили они одновременно.
Алай, выслушав доклад Гора, остался непозволительно доволен.
— Что ж, Змей, я надеялся, что ты выживешь.
— Признаться, я тоже, — солидаризировался Гор.
Алай скептично поднял брови:
— Неужели переживал за жизнь?
Гор в долгу не остался:
— Неужели придумали очередное дело, за которое, кроме меня, опять никто не возьмется?
Алай растянул губы в подобии улыбки. Поверить, что ли, разнообразия ради в какого-нибудь Бога? Как иначе объяснить, что какой-то там тщедушный выходец из его подданных оказался настолько умелым и, главное, настолько доверху набитым желанием послужить царю?
Ахиль встретилась со Змеем в коридоре, сообщив, что распорядилась о его дочери, и той выделили комнатку вблизи покоев отца. Змей счел нужным уточнить, все ли в порядке, и Ахиль, смеясь, сказала, что Намарна долго расспрашивала ее, "откуда у госпожи такой необычный цвет волос?" и "они что, правда настоящие?".
Змей, посмеявшись в ответ, поблагодарил и простился с молодой женщиной. Ахиль Далхор, в девичестве молодая герцогиня дома Хорнтелл, скрылась за поворотом, и Гор проводил ее глазами.
Жалко девчонку.
Он, Гор, в свое время присягнул царю Алаю по доброй воле. Сначала — потому что идти особо было некуда, а возвращаться в Багровый Храм без Бану было слишком болезненно. Потом — остался ему верен, потому что признал, что затеи и замыслы царя достойны того, чтобы им послужить. Достаточно широки и увлекательны, чтобы пожелать быть причастным к их осуществлению. Всегда ведь хочется быть частью чего-то большего, разве нет?
Но вот что будет потом, прикинул Гор. Весь Орс нынче наивно полагает, будто Змей, первый советник царя, пожизненно предан стране. Однако Гор присягал не стране: он выбрал сюзерена, который по счастью оказался владыкой его родины и был готов принять его силу. И когда Алай ослабнет или умрет, когда его место займет этот рыжий неуправляемый мальчик, Халий, что удержит Гора здесь?
А вот Ахиль, придется остаться с полоумным мужем навсегда. Она не может сбежать к отцу из-за страха войны между Орсом и Иландаром, если Халий обидится на выходку. Она не может убить его, ибо едва ли умеет управляться даже с луком, да и решимость убить человека обретается все сложнее с каждым прожитым годом.
О том, что Халий никак не может набаловаться с женой только потому, что она до сих пор не беременна, Гору доносили регулярно: дворцовая стража давно превратилась в его личную сеть шпионов. Царевича не останавливали ни лунные кровотечения супруги, ни мольбы о милости: он брал, наваливался, вдавливал в ложе грубыми ручищами и насиловал. А с тех пор, как в лихорадке погибла его любимица-шлюха, стал совсем неуправляем, и все неудачи срывал на жене. Алай, как ни был к нему уважителен Гор, в ус не дул о семейных делах сына и только упрекал последнего за отсутствие необходимых для династии новостей.
Выслушав укоризны отца, Халий врывался в покои Ахиль и с утроенной прытью пытался исправить ситуацию, избивая девчонку повсюду, кроме лица, и обвиняя в бесплодии и ереси.
Гор пару раз порывался поговорить с царем, но в последний момент одергивал себя: семейные дела Далхоров не имеют к нему отношения. Хватило того, что он безнаказанно имел Джайю незадолго до ее отъезда. Рисковать, отвечая на вопросы в духе "А почему тебя это интересует?" — нет уж, его жизнь и без того вполне интересна.