Гость из мира Death Note
Шрифт:
Шухрай уставилась на подругу.
– Э-э… Чего?
… Алина стояла перед всей аудиторией и без энтузиазма (Хэ! Это ещё мягко сказано!) смотрела на занимающихся своими делами студентов. Те не обращали на неё никакого внимания, ровно как и на стоящую рядом Катю.
– Ну, вперёд, чувак! – хмыкнула Волкова.
– Может, не надо?.. – заискивающе проговорила Аля, всё ещё надеясь на милость Кати, хотя надежда эта была размером с блоху. Даже меньше. Потому что уж если Катя что-то решила, то доводила дело до конца хотя бы ради принципа. А ради принципов своих она готова была идти по головам.
Так оно оказалось и в этот раз.
– Чувак! – с расстановкой
– Честно?! – возмутилась Шухрай. – Ты знала, что L настоящий! Ты специально всё подстроила!
– Сама виновата! – сухо отрезала Волкова, уже начиная злиться. – Я тебя предупреждала, между прочим! Следующий раз будешь меня слушать! Вперёд! Зрители ждут, – она сделала широкий жест рукой, словно пытаясь охватить всю поточку.
Алина поняла, что это трындец. Когда Катя говорила таким тоном, это означало одно: она настроена серьёзно и ничто не заставит её отступить. Аля тяжко вздохнула. Ей не отвертеться. Катя просто ей прохода не даст. И потом. Уговор есть уговор.
– Короче, начинай, – Катя повернулась, чтобы идти к своему месту. – А то через пару минут лекция начнётся, ты же не хочешь, чтобы университетовед застукал тебя за интересным занятием, – хмыкнула она. – И да: кричи громко, чтоб всё услышали. И не пытайся халтурить, иначе мы тебе не зачтём, – с этими словами шатенка не спеша направилась к своему месту, оставив подругу в одиночестве размышлять о несчастной судьбе своей, м-да.
– А чего Алина осталась там? – спросила Маруся Катю, когда та с подозрительно довольным видом плюхнулась на своё место.
– Она исполняет спор, – внутренне злорадствуя, невинно проворковала Катюша.
Секунда понадобилась Мане, чтобы вспомнить, о чём та говорит.
– Катя! – всплеснула Маруся руками. – Как ты можешь! Это жестоко!
– Это справедливо! – сурово отрезала шатенка. – Она получила по заслугам. И потом, никто её не просил вчера соглашаться на это. И… надо же нам немного развлечься.
– О чём вы? – удивлённо спросил Мак.
Алина вздохнула. Потом ещё раз вздохнула. За эти несколько секунд она раз сто успела пожалеть, что согласилась на этот чёртов спор. Надо же было так влипнуть! И притом сама ещё предложила даже слова, которые придётся орать! Не могла придумать ничего более безобидного. И замдекана приплела. Фак! Но тогда она просто ляпнула первое, что пришло в голову, кто же знал, что L на самом деле…
Алина посмотрела на Рюузаки, с улыбкой замечая, что тот не преминул воспользоваться переменой и уже опять сидел на стуле с ногами. Девушка опять вспомнила, что наговорила ему при первой встрече, приставала к нему с какими-то глупыми вопросами. Всплыло в памяти, как она назвала его фанатом детектива L. Н-да… Фанат самого себя, ну и ляпнула, неудивительно, что так странно реагировал тогда. Но кто же мог знать?!
Ладно, чёрт с этим всем. В любом случае она была рада, что проиграла этот спор. L существует на самом деле. Разве возможность немного попозориться перед однокурсниками такая уж большая плата?
Решившись, Аля набрана полные лёгкие воздуха.
– Я идиотка и извращенка! – услышала она собственный голос, громко и чётко прокричавший эти слова на всю третью аудиторию. Студенты, до этого не обращавшие на Алину никакого внимания, с изумлением уставились на неё. Все разговоры, смех стихли. Повисла мёртвая
Девушка собралась с силами для последнего рывка.
– И я мечтаю переспать с замдеканом! – громко и торжественно завершила она.
Первокурсники переглянулись между собой и все, как по команде, дружно заржали. Под всеобщий хохот Алина поспешила смыться с поля всеобщего обозрения и быстренько добралась до своего места рядом с друзьями. Маруся изо всех сил пыталась скрыть улыбку, Катя злорадно хихикала, прикрывая рот рукой. L, единственный, кто не смеялся, сидел молча и с интересом разглядывал стены. Мак открыто хохотал, откинувшись на сиденье.
Алина недовольно на них посмотрела, стараясь не обращать внимания, как почти все присутствующие с улыбочками косятся на неё и перешёптываются. Ну хоть бы один сочувствующий взгляд со стороны этих троих олухов (на Эла она не сердилась, хоть он и являлся непосредственной причиной её сегодняшнего «выступления»), хоть бы одно слово поддержки! А ещё друзья называются!
– Псевдоблондинка… неподражаемо! – с трудом выговорил Мак, аплодируя. Из глаз его текли слёзы. – Решила сделать… нашу компанию… ещё популярней? А я и не знал… что ты мечтаешь… о зам… о замдекане!!!
– Алина, жесть! – Катя подняла кверху большой палец.
Алина вспыхнула.
– Я вас ненавижу! – буркнула она, изо всех сил пытаясь придать своему голосу максимум обиды и негодования, что вызвало лишь ещё больший приступ смеха.
– Эх, Катя! Как тебе не стыдно! – с укоризной покачала головой Маруся.
Хохоча пуще прежнего, шатенка съехала под парту.
* *
Университетоведенье было одним из предметов, которые вообще непонятно зачем нужны, и включили их в программу исключительно из любви к студентам, дабы отнять у них и без того малое количество свободного времени. Обычно на подобных лекциях студент имел возможность заняться рядом самых разнообразных вещей: поспать, поесть. Посмотреть в потолок, посмотреть на стены, ещё куда-нибудь посмотреть, почитать чё-нибудь, поболтать ну и так далее. В крайнем случае, послушать препода. Но, к сожалению, университетовед, колобкообразный мужчина лет пятидесяти с лысиной на голове, предоставлял только последнюю возможность. Он постоянно что-то говорил, бегал туда-сюда перед аудиторией, делал замечания тем, кто его не слушал, короче, всеми силами не давал бедным студентам спокойно заниматься своими делами. Он рассказывал об университете БГУ, об университетах всего мира, образовании вообще (да, автор провел хорошую исследовательскую работу по выяснению того, о чем говорят на разных предметах на биофаке))), вечно цитировал стихи и надоел всем ещё на втором занятии. Но слушать его все равно приходилось. И даже записывать.
Катя глянула на L. Тот смотрел прямо перед собой и, судя по мутному взгляду, суть лекции от него явно ускользала, и пламенная речь о студенческих товариществах Виленского университета проходила мимо его сознания.
«Тут L не отличается от остальных. И ему надоело слушать», – подумала Катя, наблюдая за ним. L сидел какой-то грустный задумчивый, словно отстранившись от всего происходящего. Ей даже стало немного его жалко. Вырвали из привычной среды, так сказать, и теперь он попал в какой-то мир, где его достают разные придурки, типа Мака или Маруси (про себя, разумеется, она упомянуть забыла). А ведь здесь он совсем чужой. Что он чувствует, находясь так далеко от своего дома? Ведь кроме них у него здесь больше никого нет.