Гость из моря
Шрифт:
— Такой была обстановка, когда мы подошли к стаду кашалотов, — продолжал Казимир Павлович. — Прошу менять диапозитивы один за другим…
Рисунок цветных изолиний и расположение китов среди этих непонятных для меня узоров менялись с каждым кадром, а Бек только называл время:
— …Одиннадцать… двенадцать тридцать… Тринадцать часов… Вы видите, кашалоты идут все время строго перпендикулярно по отношению к изолиниям солености… Тринадцать тридцать… Четырнадцать часов пять минут, тут у нас вышла маленькая заминка со взятием проб, прошу извинить… Четырнадцать тридцать…
А когда кадры перестали сменяться и последний
— Итак, видна совершенно определенная зависимость между увеличением солености, соответствующим ей распределением планктона, скоплением рыбы и движением кашалотов. Мне кажется, можно считать доказанным, что главным при ориентировке в открытом море для этих китов служат данные, полученные через хеморецепторы…
Казимир Павлович сделал небольшую паузу и добавил:
— Если учесть, что киты совершают в океанах постоянные миграции на такие же дальние расстояния, как и речные угри, и притом из года в год возвращаются в одни и те же излюбленные места, то полученные сегодня данные, по-моему, могут пролить свет и на главную загадку, которая всех нас интересует, и помогут разобраться, наконец, в навигационных способностях угрей. Благодарю вас за внимание!
Бек поклонился, положил указку и посмотрел на часы.
Экран померк. В зале загорелся свет.
Неужели случайная встреча с кашалотами приблизит нас к разгадке?
— Выходит, магнитная гипотеза опровергнута? — спросил я у Волошина, но тот только нетерпеливо отмахнулся и встал.
— Прошу слова, Андрей Васильевич, — сказал он.
— Сегодня мы спорить не будем, — покачал головой Логинов. — Давайте сначала внимательно изучим эти материалы. Они тоже будут предоставлены всем желающим в часы, установленные графиком. Мы и так засиделись…
— А я и не собираюсь спорить, — перебил его Волошин. — У меня еще одно кратенькое сообщение, никак не связанное с наблюдениями Казимира Павловича, но, по-моему, не менее интересное.
— Хорошо. Только прошу вас покороче, Сергей Сергеевич, — сдался Логинов.
— Буду предельно краток и даже не стану подниматься на трибуну. Сегодня, во время наблюдений, наш локатор случайно уловил какие-то загадочные сигналы непонятного происхождения. Они повторялись примерно через каждые полторы секунды. Сначала сигнал, потом — эхо. Снова сигнал — и опять эхо. Каждый сигнал длился около трети секунды, а высота тона достигала пятисот герц. Поскольку в судовых эхолотах такая частота не применяется и, кроме «Богатыря», здесь не было никакого корабля, следует признать, что эхолокацией занималось какое-то живое существо, еще неизвестное науке. Ленту с записями сигналов я передаю для всеобщего изучения…
С этими словами Сергей Сергеевич поднял над головой туго свернутый рулон широкой бумажной ленты и добавил многозначительно:
— Предварительный анализ показывает, что эти сигналы весьма похожи на те, какие также случайно удалось подслушать весной 1949 года исследовательскому судну «Атлантик» в районе глубоководной впадины Пуэрто-Рико. Совпадают и частота сигналов и длительность. Мне кажется, что мы должны здесь задержаться и попробовать познакомиться поближе с этим загадочным обитателем глубин…
В зале поднялся шум.
— Это «морской змей»! — насмешливо выкрикнул кто-то из задних рядов.
Шум в зале стал еще больше. Логинов
— Ваши материалы мы все так же внимательно изучим, Сергей Сергеевич, — сказал он. — Но задерживаться тут мы не можем. Хватит с нас и загадок речных угрей. «Морского змея» ловить не будем, разве только уж если он сам пожалует к нам в гости. Спокойной ночи!
Все, оживленно переговариваясь, начали расходиться. Волошин подошел к Логинову и затеял спор. Я еле успел поймать возле самой двери Елену Павловну и взмолился:
— Что же вы открыли сегодня, объясните мне человеческим языком! Я понимаю, что вы устали, Елена Павловна, но — в двух словах…
— В двух словах? — она засмеялась. — По-моему, короче, чем Казимир Павлович, не скажешь. Я нарочно упросила выступить именно его.
— Но вы мне без доказательств, просто самую суть.
Она пожала плечами.
— Да, суть действительно простая. Планктон в океанах образует скопления в тех местах, где соленость и температура воды больше всего подходят для его развития. Здесь же скапливается и рыба. И вот мы сегодня убедились, что, охотясь за рыбой, кашалоты тоже ориентируются по температуре и химическому составу воды.
— Который они анализируют какими-то таинственными хеморецепторами?
— Вот именно, — снова засмеялась Елена Павловна. — Видите, как вы уже хорошо разбираетесь.
— Но что это такое — хеморецепторы?
— Просто-напросто органы, служащие для восприятия химических веществ.
— Понятно. Но что же получается… Выходит, вы собственными руками помогли сегодня Казимиру Павловичу разрушить вашу магнитную гипотезу ориентировки угрей?
— Что поделаешь, так случается в науке, — пожала она плечами. — Но я не считаю, будто она опровергнута. То, что мы узнали о кашалотах, не обязательно должно распространяться и на угрей, тут я с Беком не согласна. Но, извините, я буквально валюсь с ног, так устала. До завтра!
Пожелав ей спокойной ночи, я вернулся в свою каюту, где обнаружил Сергея Сергеевича уже спавшим богатырским сном и храпевшим с какими-то особенно победными лихими переливами.
Утром он был настроен благодушно-иронически, как и полагалось герою дня. В ответ на мои расспросы величественно отмахнулся:
— А, чепуха одна, нечистый опыт, всего с десяток случайных анализов. Ну, на ближних дистанциях, допускаю, могут кашалоты что-то там унюхать в морской воде. Но как они находят дорогу за тысячи миль?! Тут, Николаевич, никакое чутье не поможет. Да я с таким же успехом могу доказывать, будто кашалоты, а может, и угри, ориентируются с помощью локации: прощупывают звуковыми сигналами глубину, рельеф дна — и запоминают полученную «эхокарту». Может, этим и занимался вчера таинственный «морской змей».
«Вот и еще одна гипотеза родилась», — с испугом подумал я и спросил:
— А вы в самом деле верите, будто это был «морской змей?»
— Вполне возможно. Чтобы излучать такие сигналы, нужно иметь мощный источник. Напрасно Логинов отказался его поискать под водой, потом пожалеет об этом. Вы брейтесь скорее, уважаемый представитель всемогущей прессы, и пойдем выберем кадрик получше для вашей будущей книги. Брейтесь, брейтесь, я сейчас вернусь.
Но вернулся он через полчаса мрачнее тучи, и, ничего не говоря, захватил какие-то бумаги, и туг же ушел к себе в лабораторию.